– А что насчет цирказеанки?
Парнишка выразительно закатил глаза:
– Явилсь вчеря.
– Она приехала вчера? Вчера ведь прибыл всего один корабль – доставивший рабов с Цирказе. – В этом я уже удостоверилась.
Танн пожал плечами.
В остальном от него мне оказалось мало прока. Он ничего не знал о рабыне-цирказеанке, как не знал, почему и команда корабля, и его капитан – алчная компания морских крыс – уверяли меня, что никогда не видели никакой цирказеанки, никогда не возили ее на своем корабле и вообще ничего не знают о рабыне с Цирказе, хоть я и посулила вознаграждение за информацию. Они твердили, что доставленный ими живой товар – сплошь мужчины, а пассажиров в этом рейсе у них не было. Впрочем, они ведь отрицали и то, что являются работорговцами: по их словам, они везли нанятых южанами работников.
Когда я уверилась, что получила от Танна всю возможную информацию, я заплатила ему несколько медяков и отправила обратно в гостиницу.
Прежде чем вернуть песика на его место под корзинами, я еще раз его оглядела. Закругленные уши казались слишком маленькими, а ноздри – слишком узкими. Рыжая шерсть – там, где она сохранилась, – выглядела короткой и густой. Глаза не соответствовали внешности дворняжки, выросшей в трущобах, – в них светился расчетливый ум. Подобный взгляд я замечала у ныряльщиков – охотничьих водяных псов с острова Фен, хотя те никогда не бывали рыжими и лапы у них были короче, чем у Следопыта. Чтобы подтвердить свою догадку, я подняла казавшуюся слишком большой лапу песика. Между пальцами виднелись перепонки. Я едва не рассмеялась – передо мной был наполовину ныряльщик, наполовину собака, – такая же полукровка, как и я сама.
Радуясь моему вниманию, Следопыт замахал своим тяжелым хвостом – что было не слишком разумно. Хвост, как дубинка, врезался в корзину. Песик заскулил, припал к земле, и тут его вырвало. К счастью, мне удалось увернуться. Я велела Следопыту залезть под корзины, и он сразу послушался – в конце концов, он был еще совсем щенок.
Без особого желания я двинулась в сторону центра Гортанской Пристани. Чем больше я узнавала, тем сильнее крепло во мне убеждение: я коснулась чего-то, справиться, с чем мне не по силам. Каждая интрига здесь осложнялась бесчисленными противоречивыми интересами, каждая волна была полна множеством разнонаправленных течений, и в своих поисках рабыни-цирказеанки я плыла по опасным водам, рискуя пойти ко дну.
Начало дня на косе Гортан бывало обычно жарким и безветренным. Солнечный свет, отраженный от белого песка, невыносимо резал глаза, и даже блеск морской воды казался слишком ярким. В это время суток вонь на причалах тоже делалась особенно отвратительной, так что каждый вдох приходилось делать с усилием. Все, кто мог позволить себе находиться в помещении, прятались от жары за закрытыми ставнями и спали, как это делала и я. Даже бродячие собаки дремали, мертвыми телами растянувшись в тени.
