Найти собаку оказалось нетрудно; гораздо труднее было убедить ее, что мне можно доверять. На косе Гортан даже щенята быстро узнают, что доверчивость не способствует выживанию. Однако через некоторое время песик все-таки решил, что человек, угощающий его хлебом с паштетом, не может быть таким уж плохим, и позволил мне смазать его болячки мазью. Сначала он рычал на меня, но скоро начал довольно повизгивать и полез лизаться.
Я не рассчитывала, что мне повезет и парнишка из гостиницы застанет меня за моим занятием, но случилось именно так.
Сначала он стоял, разинув рот и не веря собственным глазам. Я решила, что ему лет двенадцать. От природы, судя по веснушкам, мальчишка был светловолосым, но из-за грязи, покрывавшей его с ног до головы, сказать наверняка было невозможно. Насколько я смогла разглядеть, татуировка на мочке уха у него отсутствовала. В зале гостиницы он смотрел на меня тусклым бессмысленным взглядом; теперь же глаза его были настороженными и сообразительными.
– Не бойся, – сказала я, когда парнишка повернулся, чтобы убежать. – Я не сделаю ничего плохого ни тебе, ни твоей собаке. – Я показала ему баночку с мазью. – Вот, возьми. Мажь его болячки каждый день, и они скоро заживут. Ты и не узнаешь своего пса, когда он выздоровеет.
Мальчик осторожно подошел и взял баночку, а песик, когда тот оказался рядом, радостно заколотил хвостом.
– Как ты его назвал? – спросила я.
Мне пришлось несколько раз переспросить, пока из невнятного бормотания я, наконец, поняла, что песика зовут Следопыт. Интересный выбор имени… Может быть, в этом малыше скрыто больше, чем можно было надеяться. Я порылась в кошельке и вытащила несколько медяков.
– Видишь денежку? Ты ее получишь, если ответишь мне на несколько вопросов. Не важно, если не все ответы окажутся тебе известны ты мне так и скажешь. Понятно? – Малец попятился. До него уже дошло, что моя забота о его питомце вызвана не просто сердечной добротой. – Как тебя зовут? – продолжала я.
– Танн, – сказал он и неуверенно добавил: – Вроде. – Я не поняла толком, имеет ли он в виду, что его зовут Танн. Вроде или что вроде его зовут Танн. Впрочем, уточнять я не стала. Вместо этого я поинтересовалась, знает ли он человека по имени Ниамор Посредник.
Мальчишка кивнул. – Расскажи мне о нем.
Вот тут-то и обнаружилось, что перед нами стоит проблема. Очевидно, Танну так редко приходилось разговаривать, что он практически разучился говорить – если когда-нибудь умел. Он все прекрасно понимал, но речь его была столь же внятной, как бормотание отставшего в развитии попугая. Мальчик очень хотел услужить, однако звуки, которые он издавал, едва ли могли сойти за слова. Первая его фраза прозвучала примерно так: «Нмор много грит. Чиго скзал – всигда правд. Верить мжно». Я перевела это так: «Ниамор разговорчив, но говорит всегда правду. Ты можешь ему верить».
