— А куда бабка-то моя ушла? Когда вернется?
Бабушка преследовала его по пятам и из-за плеча весело подмигивала: не обращайте, дескать, внимания, из ума, дескать, старый выжил. Хотя, собственно, веселого лично для нее ничего тут не наблюдалось. Чего уж тут веселого, если тебя напрочь не замечают?
Деду, конечно, говорили:
— Да вот же бабушка! Вот она!
Дед оглядывался и недоуменно мотал сивой своей, извиняюсь за выражение, башкой.
— Нет, это какая-то другая женщина. А вот куда моя бабка ушла?
Ну, потом всем надоела эта морока, и деду просто стали говорить:
— Скоро, скоро придет твоя бабушка.
Даже бабушка говорила:
— Скоро, скоро придет твоя бабушка.
Вот чего дед добился. Но все это ерунда. Как-то за обеденным столом, куда его допускали весьма нечасто из-за неряшливости, он сказал, внимательно пронаблюдав за всеми:
— Эк вы неопрятно живете.
А потом обвел всех еще раз взором, уже снисходительным и какбы между прочим сказал:
— И вам нет смысла жить лучше.
И добавил:
— Потому что жить лучше будете все равно не вы.
И удалился к себе, победно вбивая конец своей чертовой палки в лакированный паркет!
Вот какой дед. К тому же он в молодости вел очень здоровый образ жизни. Он прямо все уши мне прожужжал о том, как он занимался спортом, не пил, не курил и так далее. Ужасно он порой бывал утомителен.
Но с другой стороны. Возраст его вселял в меня изрядную толику надежды. У меня был корыстный, признаюсь, расчет — попользоваться дедовыми генами. То есть, дотянуть и самому до почтенного возраста, а потом уж в свое удовольствие морочить наследникам головы.
А дед-таки помер, царство ему небесное, чуток не дотянув до ста.
А потом мне сказали, что дед этот мне не родной. И вообще никакой.
Он и тут всех одурачил, женившись на бабушке, когда я уже существовал вовсю! И появление внука ему не стоило ровным счетом ничего!
Узнав об этом, я жутко расстроился. Причем расстроился не один раз, а два.
Первый раз — из-за генов, которых мне теперь не видать. А второй раз расстроился из-за «зачем сказали?».
Ну не знал бы я, что дед мне не родной… Но хотя бы психологически был настроен на долголетие, черт с ними, с генами! И только может быть внезапно и ненадолго был бы удивлен кратковременностью моего существования. Ведь тут никто толком еще не знает, что главное — гены или психология. А мне вот так взяли и ляпнули.
А раньше молчали. Гуманисты…
