— А пальто и ботинки — папины! — завопила Шушка. — Уау! Елка! И мешок с подарками! Папа, это ты?
Она прыгала вокруг отца, касаясь то мягкой бороды, то острых пахучих иголок. Иголок самой настоящей елки!
А папа Дед Мороз смеялся и смеялся, и от него пахло так, как всегда после встречи с друзьями.
Мать молча опустилась на ящик для обуви.
— Свершилось чудо! — вспомнила Шушка слова из мультика.
— Еще какое чудо! — Папа, покачиваясь, переступил через порог.
— А когда наряжать будем? Ведь Новый Год уже скоро! Ну, давайте же! торопила взрослых Шушка.
Шушка вспомнила о письме Деду Морозу и помчалась проверять, на месте ли оно еще. До нее доносились торопливые папкины слова:
— Нет… Не занимал… Да конечно же не грабил! Нет, не обманываю… И ничего не продавал… Да не плачь ты!.. Праздник же на носу!.. А разве чудеса в Новый Год не случаются?!
Конечно случаются! Письма на подоконнике не было! И ясно, что папка встретил Деда Мороза! Чего тут объяснять? И зачем мама плачет? Надо же елку скорее наряжать!
Шушка вихрем влетела в прихожую и увидела, как папка пьет воду из стакана, плачуще смеется и кашляет, а мама гладит его по голове и приговаривает:
— Ну успокойся, успокойся, ребенка напугаешь… Ну все уже… Вечно эти взрослые не тем заняты!
Затем папка подхватил взвизгнувшую радостно Шушку на руки, подбросил к потолку и на всю квартиру завопил:
— В «Литературке» зарплату заплатили! За целых полгода! И гонорары!..
… Дед Мороз за окном недоверчиво покачал головой, почесал в бороде и, вздохнув, положил на подоконник коробочку счастья. Последнюю в этом году.
Вот старая фотография. Сверкающая лысина в центре — моя плешка. Но в настоящем центре внимания находится телевизор. Не обижайтесь, что мы сидим к вам спиной. Мы в данный момент безлики. И это справедливо. Потому что перед нами — первый в нашем доме телевизор. Единственный. Назывался он «Темп». Или «Зенит». А может быть и «Рекорд». В общем, вы знаете, как назывались наши первые телевизоры.
Мы сидим и ждем самую лучшую передачу на свете. Я жду и Ромка. Вон он впереди и справа. Друг детства.
Тетя Оля Лукашина еще раз оглядит любовно чудесный аппарат, смахнет невидимую пылинку, чуть подразнивая нас в вечность растянутыми секундами, и со щелчком повернет ручку. Ничего не случится. Магический ящик долго будет разогреваться, чтобы настроиться на программу. Тоже единственную. И деревянная кукла с длинным носом, ртом до ушей и в колпаке с кисточкой, задергается на черно-белом экране, смешно распевая квакающим голосом: «Выста- Бура-, Выста- Бура-, Выставка Буратино…».
