— Дай свое согласие графу.
— Но… ведь он узнает все, — начала было я, но мать резко перебила:
— Ни другие, ни он не узнают ничего. Медицина и хирургия делают сейчас чудеса. Мы уедем в Париж, и граф поедет с нами. Там гораздо удобнее будет ускорить свадьбу, а в это время хирург сделает то, что нужно. Таким образом, ты родишь через восемь месяцев. Такие роды все назовут преждевременными, и никто ничего не узнает, а граф будет убежден, что взял тебя девушкой.
Все сделалось так, как хотела моя мать.
Через два дня мы экстренно собрались в Париж, а через десять дней я обвенчалась с графом в посольской парижской церкви.
Операция заняла всего два дня, а результат получился настолько удачный, что графу даже в голову не пришло заподозрить меня в чем-нибудь.
Перед родами я вместе с матерью уехала в Лондон, и таким образом скрылось даже то, что я родила месяцем раньше. Я нарочно задержалась в Лондоне на три месяца после родов и не позволила мужу приехать ко мне.
Затем мы встретились, пожили еще около полугода за границей и возвратились в Россию.
Сначала все здесь шло хорошо. Князь Семизеров был в своем имении, а кроме него никто не знал моей тайны. Но когда Петербург съехался, вернулся и он.
Однажды он приехал к нам с визитом. Мне сразу бросилась в глаза развязность, с которой он держал себя по отношению ко мне. Он смотрел на меня с нескрываемым вожделением, и счастье мое, что в эту минуту моего мужа не было дома.
Когда Семизеров встал прощаться, он произнес:
— Мне нужно поговорить с вами наедине.
— Зачем? — удивилась я.
— Так, — ответил он загадочно. — Помните только, что ваша судьба тесно связана со мною.
При этом он улыбнулся самой беспечной улыбкой и вышел, не дав мне опомниться.
Я ничего не могла сообразить. Но вскоре все выяснилось.
Через два дня, выйдя на улицу, я встретила князя. Он, видимо, ждал меня около нашего дома.
Когда я вышла, он быстро подошел ко мне, сунул мне в руку записку и, проговорив: «Очень нужно. Прочтите», исчез.
Отложив прогулку, я вернулась домой и прочла письмо.
«Последнее письмо Броннова в моих руках, — писал он. — И взять его назад можете только вы. Завтра в три часа мой автомобиль будет ждать вас напротив Гостиного двора. Вы отличите его по нашему фамильному образу святителя Николая».
— Это было сегодня? — перебил Фрейберг.
— Да, — ответила графиня. — Волей-неволей я должна была прийти на свидание. Я хотела было ограничиться переговорами на тротуаре, но была так потрясена, что почти лишилась сознания, и он насильно усадил меня в экипаж.
