— Так что дело чистое, командир… Ну, конечно, временно все это. Вот распишусь я с дивчиной этой, получу прописку и на работу буду устраиваться, а пока и погулять можно. Можно, командир? Разве не заслужили?
— Заслужили… Девчонку-то хорошую нашел?
— Любовь закрутил настоящую, командир. Поздравь… — в его голосе была нежность и даже какое-то удивление.
— Поздравляю, Гоша…
— Засохли мы, командир, без баб на войне… Ведь она, женщина, не только для тела нужна — и для души тоже. Я баб с пятнадцати лет знал, да что толку, не то все это… — Гоша задумался, а для Володьки внове были Гошины рассуждения. Таких разговоров в разведвзводе не вели. Там не до лирики. — Ну, пойдем, — стряхнул с себя задумчивость Гошка.
— Куда?
— К трем вокзалам. Время есть?
Володька кивнул — чего-чего, а времени у него вдосталь.
От Казанского вокзала они взяли вправо и вышли к военному продпункту, расположенному в деревянном домишке. У окошечка толпилась очередь из военных — командированных, демобилизованных, раненых из госпиталей… Гоша, бесцеремонно растолкав всех, пробрался к окошку, таща за собой Володьку, и кого же он там увидел?! Надюху!!!
Она, сразу узнав Володьку, посмотрела на него расширенными, растерянными глазами, потом заулыбалась.
— Лейтенантик… Живой… Не зря, выходит, молилась я вроде за тебя, — сказала она, стараясь за небрежной шутливостью скрыть волнение и радость.
— Знакомы вы, оказывается, — нахмурился Гоша, и недобрый огонек зажегся в его глазах.
Он как-то резко вынул пачку, рванул папиросу и задымил.
— Что же проститься тогда не зашел? — спросила Надюха.
— Неожиданно я как-то уехал… раньше срока…
— И подо Ржев свой? Говорил мне Егорыч.
— Да, туда… к своим.
— Как же живым остался? — покачала она головой.
— Остался… Вот только, — показал глазами на пустой рукав.
— Не горюй, лейтенантик. Не такими возвращаются, это ерунда. Тебе руками не работать. Учиться же пойдешь?
— Наверно, — ответил Володька.
— Гошку-то откуда знаешь? — наконец спросила Надюха, поглядев на жадно курящего, насупившегося Гошу.
— Так он из моего разведвзвода, — сказал Володька.
— Я же говорил тебе, Надюха, — сумрачно вступил Гошка. — Он мне жизнюгу спас. Ребята на поле оставили, думали, убитый начисто, да и немец их в такой перехлест взял, еле ноги унесли. А он сам пошел за мной и ребят заставил, приволокли меня…
— Вот какие дела, надо же… И встретились, — протянула она. — Выходит, лейтенантик, спас ты для меня Гошку, — и стала вытирать глаза.
