— В бою, старший лейтенант. В бою! — отрезал капитан Ширшов.
Разговор на этом заглох… Пожилой подполковник, умученный маршем более других, закрыл лицо воротником шинели и ни на что не реагировал. Лейтенантик с розовым личиком, назвавшийся Вадимом, сидел в углу, сжавшись комочком, и неумело докуривал цигарку, часто покашливая, и в разговор не вступал, занятый, видимо, своими мыслями, пока капитан Ширшов не спросил его:
— Вы, наверное, недавно в армии?
— Да, всего полгода…
— Что же натворили? — мягко задал вопрос капитан.
— Я? Не спрашивайте! Такая получилась история, — Вадим махнул рукой и еще больше вжался в угол.
— История! — усмехнулся Генка. — Струсил небось, вот и вся история.
— Нет, не струсил! — почти вскрикнул Вадим, приподнявшись, а потом добавил угасшим голосом, опять вжимаясь в угол: — Хуже, я приказ не выполнил.
— Хорош голубчик! — воскликнул Генка.
— Почему же не выполнили? — спросил капитан, невольно убирая мягкость в голосе.
— Он… он показался мне… явно преступным… — не совсем уверенно произнес Вадим.
— Без году неделя, как в армии, а уже ему показалось, — с издевкой сказал Генка.
— Да, показалось, — увереннее повторил лейтенант и обвел всех взглядом. — Понимаете ли, мой взвод посылают в наступление первым, причем только мой взвод… А до нас батальон наступал и… весь на поле остался… Разве это не преступно?
— В штаны наложил, ясно, — пренебрежительно бросил Генка.
— Говорю, не струсил я! — Вадим покраснел, голос его дрожал. — Я ротному сказал — один пойду, а людей не поведу. И пошел бы…
— Фазан ты… Раз приказ такой дали, значит, какие-то соображения у начальства были. Может, ты своим взводом отвлечь внимание немцев должен был или еще что… Скажи, струсил, — Генка глядел презрительно.
— Нет! Честное слово, нет! — почти вскрикнул Вадим. — Вот увидите завтра.
— Завтра… — пробурчал Генка. — Завтра трусить не придется… Завтра только вперед, — он сжал пальцы рук, и блеск его нагловатых глаз потух.
И всех прихватило этим «завтра»… Представилось запорошенное мокрым снежком поле, на котором будут они как на ладони, и страшная жгучая команда «вперед», не оставляющая надежд. Володька завернул еще цигарку и жадно затянулся. Вадим побледнел. Заворочался в углу немолодой подполковник. Смачно сплюнул Генка. Хрустнул пальцами капитан. Стало тихо, тихо… Эта тишина была неприятна, она угнетала, и потому, когда капитан Ширшов сказал, что неплохо бы подумать, как будут они действовать завтра, все облегченно вздохнули, а Генка сразу кинулся в спор:
