– Почему мне нельзя было надеть что-нибудь, как у нее? – спросила меня Мелери.
– Не знаю, что вы такое нацепили, но у меня плохие новости, – сказала Клэр. – Грузовик, который вез нашу платформу, сломался, так что мы берем ваш.
Она улыбнулась, кивнула и собралась уходить.
– Что ты сказала? – Я буквально почувствовал, как у меня из ушей валит пар.
– Извините, конечно, – Клэр обернулась ко мне, – но встреча выпускников – ничто без платформы болельщиц.
– Ну и берите тогда грузовик атлетов, – отрезал я. – Они все равно на игре будут кругами носиться, как бараны.
– Извини, но мое решение не обсуждается, – сказала Клэр с такой фальшивой улыбочкой, что у меня задергался левый глаз. Она ушла, вихляя бедрами, как на подиуме.
Все мои внутренности мгновенно вскипели на огне ярости. Клэр не могла так со мной поступить, это была моя последняя попытка создать литературный журнал! Я принялся ходить туда-сюда, размышляя, что делать дальше.
– Жаль, – сказала Мелери. – Ну, мы хоть повеселились, пока ее мастерили.
– Нет уж, – сказал я и замер. – Хоть убей, но платформу нашу они увидят.
Я бросился к остальным платформам и нашел веревку, которую болельщицы выбросили. В этот миг у меня в голове, как вывеска дешевого мотеля, вспыхнула лампочка. Я понял, что делать!
Наверняка вы подумаете, что я кинулся душить всех подряд. Да, это первым пришло мне в голову, но поступил я по-другому. Я пошел обратно и привязал веревку к нашей платформе.
«Может получиться… может, может», – думал я. В ту минуту я действовал на чистом адреналине. Как Халк. (Халк Марка Руффало, а не всяких там прочих.)
Наступил вечер… началась игра… в небе засверкали фейерверки (полагаю, это значило, что мы побеждаем или с кем-то воюем)… музыкальная группа разогрела толпу попсовой музыкой из семидесятых… а вот и встреча выпускников.
Бывают в жизни такие минуты, когда в голову лезут мысли: «Боже, неужели все это на самом деле происходит? Неужели я правда это делаю? Неужели вот так меня запомнят до конца дней моих?». К несчастью для меня, все происходило взаправду, я действительно это сделал, и, пожалуй, до конца дней моих меня будут помнить именно так.
Представьте, как я, в костюме гребаного карандаша, тащу платформу клуба писателей по футбольному полю. Тащу. Сам. Представьте, как Мелери в костюме огромного блокнота стоит на платформе, открывает и закрывает нашу гигантскую тетрадь и машет толпе. Представьте, как толпа неистово ревет при виде болельщиц и как она мгновенно замолкает при виде нас.
