— Реб Мордехай! — говорит Вениамин, пытаясь отвлечь внимание возчика от Соломона. — Ты ведь еще не закончил рассказывать мне про дачниц.
Но в этот момент наступает время курить папиросу, и Мордехай неторопливо закуривает. Да, он не питает особой симпатии к этим коровам, хотя они и дают ему возможность заработать на хлеб. Они приносят на рынок дороговизну и ненависть к евреям. Взгляните хотя бы на то добро, от которого ломится телега Мордехая в жаркие летние дни. Мешки с мукой, крупой, горохом и фасолью; плетеные корзинки всех видов и сортов, а в них — горшки с маслом и молоком, яйца, мясо, помидоры и прочие вещи, которые требуют осторожного с собой обращения; отдельно — арбузы и дыни. И на всем этом — куры! Куры вместе с петухами, которые квохчут, кричат, шумят, а потом замолкают, открыв клювы от жажды. А еще выше, уже после кур, — женщины. Женщины с необъятными телесами и огромными задами, которые уже не годны ни на что, кроме проматывания денег, пустой болтовни и прочих глупостей.
— Мадам Рабинович! — говорит одна из них. — У меня создалось впечатление, что у той вашей курицы ослабли путы.
— Ой-вей! — восклицает мадам.
Но пока она смотрит на курицу, пока сдвигает свой зад с места и протягивает руку в нужном направлении, птица действительно успевает развязаться и спрыгнуть с телеги. Тут же поднимается крик несусветный:
— Стой! Стой! Курица!
Все три женщины слезают на землю и открывают сезон охоты. Но упрямая курица ловко ускользает от неловких охотниц. Смотреть на это смешно, как в театре. Женщины ходят кругами, пытаясь окружить беглянку, и при этом приманивают ее всеми возможными средствами. Тут тебе и «цып-цып-цып», и ласковые речи, и чуть ли не молитвы. Но по-хорошему не помогает, и приходит черед ругательств. Пригнувшись и широко расставив руки, а то и подолы платьев, охотницы берут свободолюбивую курицу в кольцо. Вот оно вроде как замкнулось, и женщины постепенно сжимают кольцо. Наконец одна из мадам решает, что настало время штурма, и бросается вперед — поймать, схватить, связать! Но курица тоже не дремлет: она открывает клюв, издает боевой клич и, низко наклонив голову, проделывает искусный маневр меж неуклюжих женских конечностей — наружу, в спасительную сень придорожных кустов, где и пропадает из глаз, на сей раз уже навсегда.
Телега минует мост; лошадиные копыта мягко стучат по дощатому настилу. Отсюда дорога идет в гору, и, значит, повторяется трехэтапный ритуал с плевком, причмокиванием и кнутом.
