У выхода из вокзала тянулся длинный ряд деревянных прилавков, и там продавались цветы. Они стояли в корзинах и ведрах, кучами лежали прямо на прилавках. Тюльпаны, гладиолусы, сирень, астры, розы.
Степан Егорыч медленно пошел вдоль прилавков, выглядывая букетик поприличнее. Дородные, плечистые продавщицы протягивали ему розы и астры:
— Гражданин, розочки чайные, загляденье… сон!
— Товарищ, астры, астры…
— Почем розы? — спросил Степан Егорыч, останавливаясь напротив одной из продавщиц. Несмотря на жару, одета она была в телогрейку и грязный белый халат сверху.
— Рубль штука… А вот эти по семьдесят пять копеек…
— Давай рублевые! — Степан Егорыч крякнул и полез за деньгами.
— Сколько?
— Сто штук! — сказал Степан Егорыч и сам испугался своих слов.
— Ой, товарищ драгоценный, у меня столько и не наберется! — Продавщица даже присела.
— Сколько наберется, — сразу помрачнел Степан Егорыч.
Продавщица собрала целую охапку роз, долго скручивала ее бечевкой, исколола все руки. Потом завернула эту охапку в несколько газет. Зрелище было внушительное. Степан Егорыч расплатился с ней, обеими руками осторожно обнял охапку цветов и пошел по площади. Прохожие оглядывались на него. Кто-то засмеялся.
В метро Степан Егорыч проходил через турникет, подняв над головой охапку.
— Как же тебя так угораздило-то, милый? — сочувственно проговорила контролерша, стоявшая у турникетов. — Небось всю получку махнул.
Когда он спускался по эскалатору, то чувствовал, что опять все пассажиры смотрят на него.
— Откуда дровишки? — спросил молодой парень, ехавший с девушкой, и громко засмеялся. — Из личного саду, вестимо! Жена, слышь, торгует, а я отвожу! — он ехал на эскалаторе в противоположную сторону.
— Дяденька, продайте одну! — просила девушка и улыбалась.
У Степана Егорыча взмокла спина.
Из метро он выбрался, когда было уже совсем темно и прохожих на улице сильно поубавилось.
…Позади Виктора и Потепалова кто-то закурил, пыхнул густым облаком дыма. Потепалов потянул носом, сказал:
— «Честерфильд»… — Подумал, добавил: — Или «Мальборо»… Вкусные сигареты…
— Ты куришь? — удивился Виктор.
— А что? Я теперь — все, кончился… Буду птенцов боксу обучать. Квартира есть, «Москвича» в прошлом году купил…
Ровно гудел самолет. В иллюминатор было видно море облаков, ватных, всклокоченных, а выше, в хрустальной, бледной синеве, плавали белые горы, замки и крепости. И солнечные иглы пронизывали эти сооружения.
Потепалов посмотрел в иллюминатор, вздохнул:
