За спиной Степана Егорыча теперь стоял совхозный главбух и тоже переживал.
— Мордует он нашего, а, Егорыч? Просто смертным боем бьет, а?
Степан Егорыч потирал то место, где протез соединялся с обрубком ноги, морщился, вздыхая:
— Нога, будь она неладна… по фермам набегался… Эх, Витек, Витек, что ж ты, парень?
— Ты его знал, что ли?
— После войны в Москве в одной квартире жили, — ответил Степан Егорыч. — До пятьдесят шестого…
Он откинулся на спинку стула.
— Ишь ты! — удивленно произнес главбух. — Со знаменитостями — за ручку! Надо же, а? В одной квартире!
— Да, в одной… — повторил Степан Егорыч.
И вот прозвучал гонг, и боксеры разошлись по своим углам. Польский тренер был явно доволен своим питомцем. Он растирал ему плечи, махал перед лицом полотенцем и что-то говорил, и частая улыбка мелькала на губах.
— Да, товарищи, этот бой, пожалуй, самый упорный из тех, которые мне довелось видеть на нынешнем чемпионате… — тараторил комментатор.
…Утром они выходили вчетвером. Витька, Степан Егорыч, музыкант Василий Николаевич, отец девочки Элеоноры, и слесарь завода малолитражек Геннадий Платоныч. Хлопали двери, они встречались в коридоре. Квартира оживала. Кто-то плескался на кухне под умывальником, шипели газовые горелки, на сковородках что-то шипело и потрескивало. Женщины суетились, приготавливая завтраки для мужей и сыновей.
Люба наскоро приказывала Федору Ивановичу:
— Еще молока купи. Ты раньше сегодня вернешься. Там в банке колбаса ливерная осталась. Витьке отдашь, как со школы придет.
— Отдам, отдам, — бурчал сонный Федор Иванович.
— А котлеты твои в кастрюле! Не в белой, а в синей, <с отбитой крышкой!
— Привет, Любаша!
— Привет, привет!
— Василию Николаевичу наше с кисточкой!
— Генка, когда пятерку отдашь, обормот?
— Завтра получка, тетя Люба!
И вот они выходили на улицу. Василий Николаевич сворачивал направо, к ресторану «Балчуг». Он там играл в оркестре.
— Приходите сегодня, шницелями угощать буду! — говорил он Витьке и Степану Егорычу и раскланивался, приподнимая шляпу. — В семь часов вечера… в нашем заведении будет маленький банкет, директор устраивает… — И он уходил.
Степан Егорыч и Витька шли в другую сторону.
— Подумаешь, в паршивом ресторане в дуделку свистит, а гонору, как у китайского мандарина… — бурчал Степан Егорыч, передразнивал: — «Ба-анкет»! Нужен мне твой банкет, как рыбе зонтик…
— А я один раз у него в ресторане был… шницеля вкусные, — мечтательно говорил Витька.
— Ты гляди, сегодня школу не прогуляй, шницель! — отвечал Степан Егорыч.
