…Столы им отвели рядом. Мастер Кирилл объяснил, как накатывать краску на свинцовые пластины, накладывать точно бумагу, как пользоваться печатным станкомпрессом. Наблюдая за работой ребят, Кирилл иногда смеялся. Познакомил ребят с другими печатниками-пробистами. Те уважительно пожимали Робке и Богдану руки.
В обеденный перерыв они вместе стояли в очереди в рабочей столовке, потом жадно ели борщ и котлеты…
…Когда они вернулись домой, во дворе их ждала неожиданность. У подъезда, где жил Гаврош, стоял фургон без окон, с раскрытой дверцей сзади. Возле нее замер участковый Гераскин. А в нескольких шагах толпились подростки, завороженно смотрели.
Двери в подъезд распахнулись, и двое милиционеров вывели Гавроша. Он шел, заложив руки за спину, кепка сдвинута на брови. Один из милиционеров держал в руке пистолет.
Перед распахнутой дверцей Гаврош остановился, оглянулся на ребят, на пожилых женщин и старух, сидевших на скамеечках возле детской площадки. Встретился взглядом с Робкой и Богданом, усмехнулся и вдруг крикнул с надрывом:
— Не забывай, шпана замоскворецкая! — И тряхнул головой так, что кепка свалилась на землю, и запел фальцетом, визгливо:
— «Таганка-а, все ночи, полные огня!
Таганка-а, зачем сгубила ты меня-а?»
Милиционер взял Гавроша за шиворот и втолкнул в дверцу:
— Хватит, артист, отыгрался!
Гаврош споткнулся о ступеньки висячей лесенки, взялся за поручни и пропал в глубине фургона.
В это время из подъезда выбежала мать Гавроша, Антонина, растрепанная, в старом платье с сальными пятнами на животе и груди, кинулась к фургону:
— Витька-а! Витюшенька-а, сокол мой, господи-и! — Она хотела прорваться к двери фургона, но один из милиционеров не пустил, и мать Гавроша вцепилась ему в плечо, завизжала:
— Гады лягавые! Мужа забрали! Теперь сына забираете!
— Раньше об этом думать надо было, — сурово проговорил участковый Гераскин, подходя к ней. — Я тебя предупреждал, Антонина…
Милиционеры забрались в фургон и захлопнули дверцу. Шофер, тоже милиционер, завел мотор, из выхлопной трубы ударил бензиновый дым, и фургон покатил со двора.
Мать Гавроша подобрала с асфальта кепку сына и побрела к подъезду, сгорбатившись и всхлипывая. А участковый Гераскин грозным глазом окинул притихшую толпу ребят. Выражение лиц у всех было одинаковое — испуганное и растерянное.
— Так-то вот. — Гераскин подкрутил ус. — Кое-кому наука будет… которые шибко шпанистые… — Увидев Робку и Богдана, он едва кивнул им, здороваясь, спросил: — Когда на работу выходите?
