— В носках… — совсем растерялся Робка.
— Это хорошо. Простудиться можно. Пока с Милкой ходишь, можно простудиться… Ты меня понял?
— Нет…
— Зря. По-хорошему говорил, а ты не понял… — Он вздохнул, выбросил в темноту окурок. — Без ботинок можно остаться… и без носков…
…Роза Абрамовна, как и обещала, умерла рано утром. Робка еще спал, когда в дверь забарабанила Полина.
— Поспать не дадут, господи. — Нюра набросила халат, вышла в коридор.
— Роза Абрамовна померла. Че делать-то?
— Пропало воскресенье, — вздохнула Нюра. — «Скорую» вызывать надо. И Гераскина.
А на кухне, свесив голову на грудь, оглушительно храпел привязанный к стулу Егор Матвеевич. Дочки его, Катя и Валя, испуганно смотрели на него с порога кухни.
Пришел с ночной смены печатник Виктор Иванович. Хмыкнул, потряс Егора Матвеевича за плечо:
— Ты во что тут играешь, Егор?
— А? Че? — Тот с трудом разлепил глаза. — Да вот, понимаешь, связали, заразы! У тебя похмелиться нету, Витюх? Подшипники горят — помираю… — прохрипел Егор Матвеевич и тут же осекся, потому что на кухню вошел Алексей Николаевич, в пижаме, с чайником, с полотенцем через плечо. Оглядел Егора Матвеевича, проговорил тоном, не допускающим возражений:
— В общественном месте не положено вот так вот… Развели кабак…
Виктор Иванович принялся распутывать веревку, и тут девочка Катя отчетливо сказала:
— А Роза Абрамовна уже померла.
— Ты что? — вздрогнул Егор Матвеевич. — К-как так — померла?
— Дела-а… — протянул Виктор Иванович и посмотрел на Алексея Николаевича. Тот зажег конфорку, налил воды в чайник и только потом сказал:
— Ну что ж… пожила, слава богу… «Скорую» вызвали? Милицию?
— Тетя Полина побежала, — ответила девочка Катя.
Алексей Николаевич удовлетворенно кивнул и стал умываться под краном, фыркая и покряхтывая.
— Поминки справим, помянем старуху, — оживился Егор Матвеевич. — Вить, дай четвертной, у меня получка послезавтра — щас в магазин слетаю.
— С утра пораньше?
— Человек помер, Витюш, у тебя душа или балалайка? Помянуть надо! — И выражение лица у Егора Матвеевича было таким, что Виктор Иванович вздохнул и полез в карман за деньгами.
— Свинья грязь всегда найдет, — философски заметил Алексей Николаевич, утираясь полотенцем.
— Это верно, Алексей Николаич, в самый корень смотрите, — с готовностью согласился Егор Матвеевич, хватая деньги и устремляясь в коридор. В это время на пороге появилась Вера.
— Верунчик, прости. — Егор Матвеевич торопливо чмокнул ее в щеку. — Накуролесил вчера, прости! Больше не буду! — И юркнул в коридор, и был таков.
