Сегодня уже поздно, а завтра она позвонит ему. Позвонит в обеденное время, поговорит минуту, чтобы не подумал чего. Да он и не подумает.
Борис приехал поздно, часов в одиннадцать. Ужин давно остыл. Рита уже начала волноваться. Поезд приходил в семь часов. От вокзала — полчаса езды. Сам же отказался от ее предложения встретить его. «Не надо. Отдыхай. Такси возьму», — сказал. Мобильный отключил. Что-то в его голосе опять не понравилось ей. Несмотря на кажущееся благополучие, в их с мужем отношениях появилась едва заметная трещинка. Рита это почувствовала еще до санатория. Эта трещинка стала расти, расширяться. А она с каким-то безразличием смотрела на это и ничего не предпринимала. Борис стал приходить позже, отмечала она. Отказывался от ужина. То был раздражен, то ходил с виноватым видом. Завел любовницу? Подобное предположение так не вязалось с ее мужем, что казалось просто нелепым.
…Борис поцеловал ее в щеку, не переоделся, от ужина и душа отказался. Присел в кресло у дивана, на котором сидела Рита, и посмотрел на нее с тем удрученно-виноватым выражением, которое теперь почти не сходило с его лица.
— Рита, нам надо поговорить, — начал он.
Ну, вот оно. Она не изменила позы, не испугалась. Она сразу безошибочно поняла, о чем будет разговор. Это была ее прощальная речь — речь, которую она так и не произнесла, положив свои чувства на алтарь семейного благополучия. Он все говорил и говорил. И почти теми же словами, которые готовила она для него:
— …Мы прожили с тобой восемнадцать лет… И прожили хорошо… Но что-то ушло из нашей жизни… Я и теперь не уверен, любила ли ты меня вообще… Ведь если любишь человека, то желаешь ему счастья… Я не хочу и не могу больше обманывать тебя… Я буду оплачивать учебу Викуськи… Я всегда тебе помогу… Я все для тебя сделаю…
Где-то она уже это слышала! «Это все — для тебя!» А потом: раз не по-моему, то и не надо. Да откуда они знают, что ей нужно? Может, сейчас ей нужны лишь те иконописные глаза с поволокой, а не эта комедия на тему «развод по-русски». Она задала мужу лишь один вопрос:
— Когда это началось?
— Когда ты лежала в больнице, — извиняющимся тоном школьника ответил Борис.
Рита на минуту задумалась: как это все похоже… потом прыснула и засмеялась. Она понимала, что это выглядит как начинающаяся истерика, но ничего не могла с собой поделать. Борис изменил ей, когда она заболела. А ведь правда, за все прожитые с ним годы она ни разу не лежала в больнице, не считая роддома. Рита хохотала и не могла остановиться. Она смеялась так громко и долго, что Борис, сначала было улыбавшийся, вопросительно посмотрел на нее: уж не истерика ли, но, поняв, что это просто смех, неудержимый веселый и потому оскорбительный, покраснел от негодования, вскочил и стал запихивать в чемодан вещи.
