Из окон кареты с любопытством выглядывали два румяных мальчишеских лица. Еще бы, ведь Бартоломе и Леон впервые выезжали из родного города в такое дальнее путешествие: их путь лежал в Саламанку, в университет!
Бартоломе и Леон были давними друзьями. Леон — круглый сирота, племянник каноника Андреса Бернальдеса, вместе с Бартоломе готовился к вступительным экзаменам. Менее чем час назад судья дон Франсиско Педро де Лас-Касас и каноник Бернальдес давали последние наставления лисенсиату>[2] Хуану де Маркосу, который сопровождал мальчиков.
— Прошу вас, лисенсиат, соблюдать сугубую осторожность, ибо перемирие с маврами окончено. Страна находится в состоянии войны. Мавры часто тревожат набегами пограничные селения, — сказал дон де Лас-Касас.
— Наш путь лежит в стороне от границы, сеньор, — ответил Маркос. — До крепости мавров Альхамы добрых десять лиг.
— У нас есть оружие! — воскликнул Бартоломе, и его черные глаза загорелись. — И мы, потомки доблестного Сида, не уроним чести кастильцев!
Дон де Лас-Касас погрозил ему пальцем и сказал Леону:
— Ты старше моего сына, Леон, почти на два года, и я верю, что будешь ему братом. Хотя Бартоломе на днях исполнилось пятнадцать лет, иной раз он говорит и поступает, как неразумное дитя, — и отец потрепал сына по темной, коротко остриженной голове.
Мальчики промолчали, но с тайной гордостью погладили короткие шпаги, врученные им при отъезде. Что скрывать, опасная стычка с маврами казалась им весьма увлекательной!
— Надеюсь, что ничего не случится, — возразил лисенсиат. — Благодарение богу и заботам досточтимого сеньора Лас-Касаса — мы снабжены хорошей вооруженной охраной и быстрыми лошадьми!
Когда Севилья осталась позади, лисенсиат сказал:
— Отличная погода, мои юные коллеги! Это хорошее предзнаменование для нашего путешествия!
Он славный, этот лисенсиат Маркос, и прекрасно понимает состояние своих спутников. Хотя уже прошло более десяти лет, как Хуан Маркос окончил университет, все же отъезд из родного дома никогда не забывается.
Покачивание кареты убаюкало лисенсиата. Он спит, и с его лица долго не сходит улыбка.
Вот они проезжают первую придорожную венту>[3]. Около нее — большой караван. Множество мулов нагружено тюками, бочками, а иные оседланы для всадников. Шум, крики, лай собак, хлопанье бичей поразили Бартоломе и Леона. Высунувшись из кареты, они с интересом наблюдали за караваном.
— Вероятно, мы уже проезжаем венту «Черный вепрь», — сказал, зевнув, проснувшийся лисенсиат. — О, да здесь большой караван. Уверен, что тут есть и студенты, которые, как и мы, направляются в Саламанку.
