– Он вам не нужен?
Рев старика застал его врасплох.
– Ты думаешь, единожды увидев эти числа, я смогу когда-нибудь забыть их? – крикнул Сфрандзи. – Они отпечатаны здесь, – он указал на голову, – и здесь, – ткнул пальцем в грудь. – Может, для тебя, Феон Ласкарь, я старый дурак, но я могу прочесть погибель не хуже молодого и скорого вроде тебя.
Старик схватил посох, прислоненный к столу.
– Дай мне руку, – пробормотал он, ярость его угасла. – Пойдем и разобьем императору сердце.
* * *
– Ты похож на сороконожку, забравшуюся под мой нагрудник, – ревел Джустиниани, – когда я, посреди драки, не могу сдернуть его и раздавить тебя!
– Простите за такую докучливость, Командир, – ответил Григорий, – но вы сказали, что поговорите с императором…
– В те нечастые разы, когда я беседую с императором Константином, сын мой, нам приходится обсуждать кое-какие иные дела, кроме платы наемникам.
– Тем не менее вы обещали…
– Тем не менее? В задницу твое «тем не менее». Я обещал, что попробую, и я так и сделаю.
Огромный генуэзец уставился на него и продолжил с явной насмешкой:
– Прости меня, Зоран, если я немного отвлекся. Я пытаюсь вычислить, как спасти этот гребаный город от турок!
Григорий открыл было рот, но быстро закрыл его. Это был уже третий подобный разговор, и каждый – горячее предыдущего. Любые его слова вызовут только новый приступ гнева. Проблема заключалась в том, что Джустиниани больше не был простым предводителем отряда наемников, озабоченным только их благополучием. Когда он прибыл, его встретили не только приветствия такому сильному отряду подкрепления. Его обширный военный опыт заставил Константина немедленно назначить Джустиниани главнокомандующим всей обороны города и всех сил в его стенах. С этого момента поиск золота для выполнения обещания отошел на задний план.
Джустиниани поднял руки, и слуга повесил ему на пояс огромный меч.
– Амир, там еще дождь? – крикнул генуэзец.
Сириец у окна обернулся:
– Похоже на потоп, когда Нух собирал зверей. Подождем еще немного, и придется грести навстречу.
– Хотелось бы. Лучше палуба под ногами, чем огузок в седле.
Джустиниани пригнулся, чтобы слуга мог накинуть ему на плечи толстый шерстяной плащ, потом схватил со стола широкополую шляпу, нахлобучил себе на голову и обернулся к Григорию:
– Вот что я тебе скажу, Зоран. Я собираюсь встретиться с императором на стене. Если ты пойдешь с нами и будешь маячить в уголке, как потрепанный ворон, я могу улучить момент и попросить у Константина немного золота. Хотя говорят, что император беден, как мышь, он приказал, чтобы богатейшие жители города немедля передали ему половину своего состояния. Если они это сделали, в чем я сомневаюсь – у этих греков карманы длиннее бород, а руки короче членов, – тогда он, возможно, отыщет пару сотен дукатов, чтобы заткнуть твое карканье.
