Немного позже, когда морская вода на мгновение вновь показалась привлекательной – напиться, погрузиться в нее, – чайка вернулась. По крайней мере, какая-то чайка с тремя спутницами, что показалось Григорию странным так далеко от любой земли. Что они ищут? Наверное, его – признали в нем еду. Но если дойдет до такого, он предпочтет накормить рыб. Попугай Софии будет единственной птицей, которой удалось оторвать от него кусок.
Потом что-то заставило его поднять взгляд. Какой-то слабый звук, пробившийся через чаячий крик. Григорий осмотрелся, прищурившись на садящееся солнце… и увидел их. Если б он все время изучал горизонт, то заметил бы крошечные точки. А сейчас четыре судна были хорошо различимы – одна длинная баржа и три крутобортых каракки. Григорий даже мог разобрать флаги на грот-мачтах. Он сразу узнал этот флаг. Он не раз сражался под ним.
Красный крест святого Георгия.
– Генуэзцы, Богом клянусь, – пробормотал Григорий.
Он понимал, что для них он не больше мухи на обширной синей стене. Они шли медленно; ветер, который ласкал его лицо, был слабым и едва шевелил большие паруса. Однако он видел, что они пройдут далеко от него, слева, и не заметят ни его криков, ни взмахов руками. А если взять в руки ткань? Платок слишком мал, и Григорий посмотрел на парусину, плавающую рядом с досками. Он нагнулся, потянул, но ткань была слишком толстой и пропитана водой, и Григорий не смог оторвать от нее кусок. И тут он снова заметил разбитые бутыли, пойманные в сеть. Они сверкали, приподнятые зыбью.
Григорий дотянулся до одной и дергал, пока не высвободил ее. Затем взялся за горлышко и повернул широкий зазубренный конец к солнцу. Стекло сверкнуло, ослепило его. Сорвав платок с головы, Григорий начал размахивать им, направляя солнечные блики на суда.
Те медленно приближались. Скоро он уже различал людей на снастях. Рука устала, и Григорий ненадолго опустил ее. Но он все время ловил солнце и заставлял бутыль сверкать.
Первое судно проходило мимо. Рука упала. И тут он что-то увидел. Маленький контур, который раньше скрывала противоположная сторона судна. К нему шла лодка, ее небольшой парус ловил ветер.
Григорий продолжал махать, продолжал сверкать стеклом, пока не убедился, что у него получилось. Вскоре он услышал плеск весел, опустил руки и осел на плот. Оставшихся сил хватило, чтобы прикрепить на место нос и привязать поверх него платок.
– Рагаццо! – донеслось с лодки; мужчина привстал на корме, одна рука на румпеле. – Откуда ты?
