Бесспорно, в житейском смысле ты многое сделала для меня, и за одно это я должен быть тебе благодарен. Но не так ли мы благодарим человека, прислуживающего за столом? И не сквозит ли в словах благодарности что-то ужасно банальное, обветшалое? Нет, не этого я ищу. Я хочу найти в тебе нечто недостижимо духовное, несказанно прекрасное — то, чему я мог бы поклоняться безмолвно, всем своим существом, то, что могло бы и мне подарить ощущение полноты жизни. Я хочу видеть в тебе живое, горячее, проникновенное понимание красоты, которое было бы способно пробудить с новой силой и мое эстетическое чувство, могло бы наделить меня непоколебимой решимостью противостоять всем жестоким, бесчеловечным, животным стихиям жизни. Я мечтаю обрести великую нравственную силу, несокрушимую веру — и тогда мне будет не страшна окружающая нас глухая темная стена, она не угасит мощный порыв моей воскресшей души…
Очень может быть, что все эти слова покажутся тебе пустой болтовней жалкого труса или тоскливым воем собаки, лающей на луну. Думай что хочешь. Где-то внутри, в самой сокровенной глубине души, я ощущаю жестокую и острую боль — это она понуждает меня к столь длинным излияниям.
Наверно, ты спросишь: что же, в конце концов, ты должна теперь делать? По правде сказать, я и сам этого не знаю. Знаю одно — я заболел неким духовным косоглазием и прошу помочь мне от него избавиться, вернуть мне нормальное зрение, которое вывело бы меня на прямой и широкий путь…
Если твое влечение к танцу воистину непреоборимо, если ты уверена, что сумеешь достичь в нем желаемого совершенства, с которого начинается истинная красота, то не слушай никого, иди своим путем — может быть, в этом и для меня есть новое откровение, смысл которого я еще не в силах постигнуть до конца…
Ну вот, письмо и в самом деле получилось чересчур пространным, зато смятение моей души несколько улеглось. Теперь я проглочу снотворную таблетку и попытаюсь уснуть.
Да, забыл сказать еще одно. Эй-Би-Си перестала ходить к психоаналитику. Оттого-то она, оказывается, и плакала, что бывала у него. Теперь, вопреки всем, настояниям «мамочки», она совсем не выходит из дому. Видно, когда наши страдания становятся предметом исследования для постороннего человека, они начинают терзать нас еще непереносимей.
Напиши подробно обо всем, что касается осуществления твоих новых планов. Не стану давать тебе никаких советов, нынче я не в том состоянии.
Всем, кто еще ценит мое сердечное отношение, передавай приветы, хотя, к несчастью, даже любовь моя к другим людям обращается в проклятье, омрачающее их радость.
