— А, Судан! — воскликнула Нилима, заметив меня. — Ты все еще в Дели?
— А где же мне быть? — с напускным простодушием ответил я. — Если я работаю в Дели, отчего бы и не жить здесь же?
— Но с того дня ты совсем пропал!
— Напротив, бываю здесь каждый день, а уж если кто и пропал, так это вы.
— Официант, счет! — громко сказал Сурджит и, взглянув на Нилиму, напомнил: — Представление начинается в шесть. Мы можем опоздать.
Я все еще стоял на пороге их кабины. Мне ужасно хотелось напустить на себя вид очень занятого, куда-то спешащего человека, но я не сообразил вовремя, как это сделать. Опередив меня, Нилима взяла сумочку и встала.
— Ты же знаешь, — возразила она, — Харбанса нет, теперь мы не можем приходить сюда часто. Но почему бы тебе самому не зайти к нам?
— Пожалуй, если будет время, как-нибудь и загляну, — ответил я, стараясь говорить как можно более равнодушным тоном и не показать, как дорого мне это приглашение.
— Харбанс в каждом письме вспоминает тебя, — продолжала Нилима. — Он очень просил сообщить ему твой адрес, а я и сама не знаю. Запиши-ка мне его в книжку.
— Он мог бы написать мне прямо в редакцию, — ответил я все тем же равнодушным тоном, желая хоть этим отплатить Сурджиту за его пренебрежение ко мне. — Но если угодно, вот тебе и мой домашний адрес. — И я начеркал его на крохотной голубой страничке ее записной книжки.
— Вот и хорошо, я напишу ему, — сказала Нилима, уходя. — А ты все-таки заходи к нам! Посидим, поговорим о всяких делах.
В руках Сурджита был довольно большой сверток. Скользнув по мне откровенно безразличным взглядом, он вышел из кафе раньше своих спутниц. Шукла, уже совсем подойдя к двери, вдруг обернулась ко мне и тихо промолвила: «Всего доброго!». Дверь захлопнулась, я медленно направился к столику в самом углу. Когда подошел официант и предложил кофе, я машинально ответил: «Нет, ничего не нужно». Но тут же подумал, что мое поведение выглядит в его глазах весьма странным, и поспешно добавил: «Ах да, конечно, чашку кофе, и погорячей!»
Когда я вышел из кафе, расплывчатые шары сделались еще более осязаемыми, они уже застилали мне зрение. На перекрестке возле Синдхия-хаус я чуть не угодил под автобус. Шагая по кругу Коннот-плейс, налетел на какого-то прохожего. У меня под ногами хрустнула одна из деревянных игрушек, разложенных для продажи у палатки беженца-индуса. Но найти виновника в сплошном потоке прохожих было делом безнадежным, и несчастному продавцу оставалось только глухо роптать на свою судьбу. Сам же я понес в этот вечер, как ни странно, лишь самый незначительный ущерб — нечаянно ступив ногой в лужу, испачкал в грязи штанину.
