Сборник рассказов | страница 2



Блазон о божественном животе:

С высот спускаясь совершенства,
На узость мягкую равнин,
Под грузом неги и блаженства,
Мой челн желанием гоним.

Поднаторевший на аллегориях и метафорах вечера, Меркушев представил себе «челн», мысленно проложил его курс по женскому телу и почувствовал, как краснеют уши. Словно издеваясь над его принадлежностью к флоту, этот шпак продолжал развивать водную тему:

Его качают волны плоти
Родством вселенским естества —
Амура ветреного дети
Несут посланье божества.

Помимо своей воли Меркушев вспомнил гибкую Зафиру из грязного притона Могадора. Поразительные вещи делает с женщиной танец ракс шарки. Что она вытворяла под ним в постели! Тогда это была не качка, а настоящая океанская зыбь, когда гибкие мускулы профессиональной танцовщицы, легко, как пушинку перекатывали его семипудовое тело.

Он украдкой взглянул на Лизу. Подалась вперёд, глаза горят, правая рука нервно перебирает мех муфты. Что творится в её голове? От мысли, что демонический словоблуд представляет себе подобную близость с Лизой, родной невинной, возвышенной Лизой, его бросило в настоящий жар. Ведь, прикрываясь стихами, он её попросту осязает публично! Последнюю строфу Меркушев прослушал как в тумане.

Люблю тебя, волненье глади,
Люблю я шёлк ланит твоих,
Люблю тепло я каждой пяди,
Люблю, и ей пою свой стих!

Под рукоплескание публики Амзель поклонился и величавой адмиральской походкой удалился со сцены. Лиза восторженно хлопала громче всех.

— Нет, каково, Мишель! Это прелесть как замечательно — она оторвала взгляд от сцены, обернулась к нему, заметила его красное лицо, обеспокоенно спросила — Мишенька, тебе нехорошо?

— Да нет, просто с непривычки душно. На морях посвежее будет.

Ни за какие ковриги он не признался бы Лизе, что готов настучать рифмоплёту по сусалам. Хотя, если разобраться, обвинить его не в чем.

— Тогда пойдём скорее. Выступление господина Амзеля было последним. Ты отрекомендуешься и представишь меня. Мишель, я сгораю от любопытства!

— Твой Амзель — форменная пустышка. Что ты в нём нашла?

— Ну мы же уговаривались, Мишенька!

Они немного поспорили, но, в конце концов, Меркушев сдался. Лиза была не на шутку увлечена поэтом, и ему не хотелось портить ей вечер.

Амзель сыскался в крохотной комнатёнке, переделанной под артистическую уборную. Он восседал перед большим зеркалом в золочёной раме, а давешний исполнитель Грига поправлял ему причёску, орудуя роговым гребнем.

— Прошу извинить меня, господин Меркушев и Елизавета Ивановна, — ответил он после того, как Меркушев представил Лизу и себя — волосы растрепались после выступления и Володенька любезно согласился помочь мне.