Не стоит и говорить, что взрыв популярности в Северной Америке эхом отдался на юге, где отец Браун рассчитывал пожить в покое и уединении. Местные англичане и американцы преисполнились гордости от того, что рядом с ними обитает столь широко разрекламированная личность. Американские туристы того рода, что сразу же требуют показать им Вестминстерское аббатство, как только оказываются в Британии, сразу же требовали показать им отца Брауна, когда сходили на берег. Уже вырисовывалась перспектива экскурсионных поездов, названных в его честь, и массовых туров для осмотра местной достопримечательности. Отца Брауна особенно беспокоили честолюбивые коммерсанты и владельцы магазинов, настойчиво предлагавшие ему попробовать их товары и дать свою рекомендацию. Даже если никаких рекомендаций не поступало, они продолжали переписку с целью получения автографов. Поскольку священник был добросердечным человеком, они многое получили от него. Но поворотным моментом в его жизни стал ответ на просьбу франкфуртского виноторговца Экштейна – всего лишь несколько слов, поспешно начертанных на визитной карточке.
Экштейн был суетливым курчавым коротышкой в пенсне и чрезвычайно настаивал, чтобы священник не только попробовал его знаменитый целебный портвейн, но и дал знать, где и когда это произошло. Отец Браун не особенно удивился этому требованию, потому что давно устал дивиться рекламным нелепостям. Он что-то нацарапал в ответ и вернулся к другим, более разумным делам. Но ему снова пришлось отвлечься, на этот раз из-за записки от его политического недруга Альвареса, который приглашал его на совещание, дающее надежду на компромисс между враждующими сторонами. Оно должно было состояться вечером, в кафе за старой городской стеной. На этот запрос он тоже отправил утвердительный ответ вместе с напыщенным курьером военного вида, который ждал снаружи, а в оставшиеся полтора-два часа попробовал немного позаниматься текущими делами. Когда пришло время собираться, он налил себе целебного портвейна мистера Экштейна, с улыбкой взглянул на часы, осушил бокал и вышел в ночь.
Маленький городок был залит лунным светом, поэтому, когда священник подошел к живописным воротам с аркой в стиле рококо и фантастическими силуэтами пальм на заднем плане, это напоминало сцену из испанской оперы. Длинный лист пальмы с зазубренными краями, свисавший по другую сторону арки, виднелся в проеме и напоминал черную морду аллигатора. Прихотливый образ не задержался бы в воображении священника, если бы не другое обстоятельство, привлекшее его бдительный взор. Воздух был совершенно неподвижен, без единого дуновения ветерка, но он отчетливо видел, как свисающий пальмовый лист вдруг пошевелился.
