Она смотрела на нас бессмысленным взором. Затем она опустилась в кресло и кивнула головой.
— Я прошу вас, может быть, это ошибка — по крайней мере, я буду знать, как его защищать…
Мрачная усмешка показалась на лице моего друга.
Затем он начал подробно рассказывать все то, что он уже мне рассказал. Чем он дальше рассказывал, тем тише становилась m-me Бетак. Казалось, что она затаила дыхание, чтобы не проронить ни слова.
Когда Стагарт кончил, она с рыданиями закрыла лицо руками.
Она была очень бледна.
— Благодарю вас, — сказала она очень просто и поднялась.
— Что вы теперь намерены делать? — спросил ее граф Стагарт.
— Я вернусь в Париж к моим родителям и буду хлопотать о разводе. Я никогда не считала его способным на это, так как я его любила.
Она кивнула нам головой и быстро удалилась.
Стагарт долго смотрел ей вслед.
Затем он занес что-то в свою записную книжку.
Прошло пять дней.
Вдруг мы получили приглашение явиться к главному прокурору.
Было еще довольно рано, когда мы вошли в кабинет заваленного работой и занимавшего крайне ответственный пост судебного чиновника.
Он вышел нам навстречу и сердечно пожал руку моему другу.
— Это была ошибка с вашей стороны, любезнейший граф, — проговорил он.
Стагарт недоумевающе смотрел на него.
— Как так? Я вас не понимаю.
— Я говорю о деле Бетака-Мазингера. Он невинен.
Стагарт вздрогнул.
— Невинен?
— Да. Он вполне доказал свое алиби в ту ночь, когда было совершено убийство. Я принужден был немедленно отдать распоряжение об его освобождении.
— Этого не может быть… вы ошиблись… — проговорил с недоумением Стагарт.
— Нет, дорогой граф, уверяю вас, что нет — Бетак был в ту ночь в «Парижском клубе» — вместе с Мазингером. Когда последний ушел, Бетак оставался еще в клубе, а когда он пошел домой, убийство уже было совершено и даже обнаружено.
— Это он утверждает…
— Да, он и семь свидетелей, члены клуба, подтвердили это присягой. Он спал в соседней комнате и все знают, что он не покидал клуба в ту ночь. Да и молочница дома в Шенеберге удостоверила, что она видела, как Бетак возвратился домой только поздним утром, когда обитатели дома уже знали о несчастье.
— А! И вы на основании этого выпустили Бетака?
— Ведь я же не могу держать в тюрьме совершенно невинного человека!
— Конечно… Если это так, — пробормотал Стагарт, погруженный в размышление. Затем он быстро спросил:
— Когда вы его выпустили на свободу, господин прокури?
— Вчера вечером.
— Благодарю вас. Извините, что я вас тотчас же покину, господин прокурор. Я прошу вас дать мне полицейского, чтобы я мог еще раз произвести арест.
