— Что ты, дедушка Еремей? — сказал я старику, недоумевая…
Но старик пошел от меня скорыми шагами, произнося страшные ругательства. Ко мне вбежали заседатель и писарь, чтобы осведомиться о случившемся, сообщив между прочим, что старика велели из правления по шее вытолкать, а если я желаю, то его посадят в арестантскую, и во всяком случае готовы быть свидетелями, что он оскорбил меня ни с чего.
Я отказался от такого обязательного предложения.
— Да надо бы его поучить, в. в., — сказал мне заседатель. — Он уж больно стал забываться. На той неделе чуть парня костылем не зашиб.
— Да что же он, с ума свихнул, что ли?
— Не то что свихнул, а жила! Да еще прозвища не любит: его зовут «горбуновские крестовики». Скажи ему это слово, так он чем ни попало свиснет. Вот каков этот старик!
— Отчего же он этого прозвища не любит?
— А вот изволите видеть, в. в., отчего: слых идет, что они с сыном, с тем, который в каторгу-то ушел, может быть, слыхали…
— Да.
— Так они устюжанина торгового ухайдакали… У этого устюжанина деньги были… крестовиками все. Так вот эти крестовики-то дедушке Еремею и достались… давно это было. Ну, и сам он был мужик прожиточный… жила! Докамечи не выдерут — ни за что податей не положит; в церковь не ходит: жаль на свечку подать. На что — на скупщину[36] от роду не хаживал… жаль! Завально денег у него было, в. в. Только после того, как большой-то сын у него, Васька, в каторгу ушел, все не в прок пошло: тягунишко такой стал… И дом у него нарушился: старуха умерла… тоже, говорят, ухайдакал. Вот и пошел он ко внучке в дом… к дочерниной дочери. И кубышку с крестовиками перенес, да все прятать, чтобы, то есть, никому не доставайся. А все боялся, как бы свои-то не дошли; все по ночам вставал перепрятывать. Ну, вот этак прятал, да прятал — да и запрятал так, что и самому не сыскать. — Отродясь этот человек не вывал, а тут взвыл: сидит в клеве, а сам в навозе роется. Свои услышали, прибежали: что, дедушка Еремей? А он, знай, в навозе копается. Так вот после этого его все ребятишки дразнят: «Пойдем, дедушка Еремей, горбуновских крестовиков искать». Как скажут это, — он чем попало, тем и свиснет. На той неделе парня чуть до смерти не зашиб. Да плюнули…
— А за что старший-то сын его убил младшего?
— А кто их знает, в. в.! Давно ведь уж это дело-то было. А слух есть, что будто из-за девчонки из-за одной. Говорят, будто она на убийцу-то и доказала…
— Что же, она жива и теперь?
— Почему не жива? Жива: замужем уж давно; ребятишки подрастать начинают.
