— Не знаю я, — пьяна была, так спать легла.
— Где спала?
— На печи, надо быть.
— Да там, говорят, Иванов спал?
— Не знаю… пьяна была.
Паточка, как и следовало ожидать, оказалась словоохотливее матери. Она ночью обдумала, что говорить ей на следующий день.
— Вы раньше показали, — начал я допрос, — что ваш муж, на другой день после имянин вашей матери, рано утром ушел по волостям.
— Нет-с…
— Как же нет? Вы к исправнику и ко мне приходили с заявлениями об этом…
— Так точно-с: я приходила… только я тогда не знала…
— Чего не знали?
— А что он тут найдется.
— Как же не знали? Это так близко от вас… иначе это непонятно. Зачем вы и исправнику, не один раз, и мне объясняли, что он ушел?
— Да я вижу, что поутру его нет… ну и вещей его нет, так и подумала, что он ушел, а там…
— Теперь вы видите, что не там, а здесь!
— Точно так-с.
— Значит, не уходил?
— Значит, нет-с.
— Вы видели, что он найден в том платье, в каком ходят дома?
— Точно так-с! Только без пояса. Да где же прочее-то платье? И пояса на нем нет!
— Это обстоятельство не очень важное; притом, согласитесь сами, что поясу нельзя остаться на человеке, который перерезан пополам?
— Точно так-с! Только опять как же инструмент пропал?
— Убийца мог забросить куда-нибудь для доказательства того, что вы раньше говорили, т. е. что он ушел из дома.
— Это может быть-с. Видно, уж этому человеку не в первый раз такие дела делать, — знает как!
— Нет, почему же? Для этого не нужно особенной опытности и много хитрости.
— Нет, мне так этого не выдумать, — заметила Паточка, улыбаясь.
— Потом опять вы видели, что в желудке вашего мужа найдена та самая пища, которую вы ели на имянинах вашей матери.
— Нет-с, не видала… страшно было смотреть.
— Все равно, другие видели. Это записано в акте и протоколе вскрытия. Хотите, я прочту?
— Нет-с, я верю.
— Согласитесь, что, судя по платью, он должен быть убит дома.
— Точно так-с; только это, может быть, нарочно подделано, чтобы подумали на нас.
— Это мудрено. Но я согласился бы с вами, только согласитесь и вы, что сморчки-то нельзя подделать.
Паточка задумалась.
— Теперь я и сама вижу, что мудрено… Как же так? — как будто сама себя спросила Паточка.
— Это еще не все. Вы ведь в тот день не пьяны были?
— Нет-с. Я никогда вина не пью; да не люблю, как и другие-то пьют. Вот и мужа-то когда я укладывала спать, так хоть и муж, а такой противный показался… Лучше бы я с самым последним ссыльным…
— Ну, вот видите! А раньше вы говорили, что после того, как вас прибил муж, ушли на чердак в чуланчик.
