— Ну, так покойной ночи.
Только что проснулся я на другой день, Матвей Негодяев уж стоял в моей комнате.
— Что тебе? — спросил я.
— Да вот что, ваше выс-ие, — проговорил он, наклоняясь к моей постели, почти шепотом: — Кипрюха ляпает: Ириха-то, говорит, ему созналась…
— В чем же она ему созналась?
— А говорит, как они дверь-то вертели, так она, потаскуха, им теплину держала.
— Будто так она ему и сказала?
— Так, так, в. в! Его бы к присяге притянуть, так, бывает, и не отопрется.
— А Кипрюха-то здесь?
— Здесь, здесь: привел.
— И опять, я думаю, поплатился?
— Да что делать, в. в., хоть и охолостили, а все мошну выворачивай: косушку посулил!
— Хорошо, спрошу; а ты пока ступай, да пошли сюда сотского.
— Ладно, ладно, в. в…
Вошел Виктор Иванович.
— Здорово ночевали, в. в.! — приветствовал он меня.
— Покорно благодарю. Садись, так депутат будешь. Хочешь чаю, так сам наливай.
— Былое дело, в. в. А народ-то никак весь собрался: людно что-то… и бабья понабралось!..
Вошел сотский.
— Да вот я посылаю за священником; а той порой сделаем очные своды и допросим неприсяжных. Ты, сотский, сходи, попроси сюда священника, чтобы пожаловал с крестом и Евангелием.
— Тотчас, в. в.
На очных сводах все свидетели были допущены к присяге. Неприсяжные же семейники[14] Ивана Негодяева и Ирины показали, что тот и другая в ту ночь, когда была сделана кража, видно, дома ночевали: «Почто-де не дома? Куда нужно сходить — на то день есть».
Явился священник. — Я позвал сотского, с тем, чтобы приказать ему послать в мою комнату свидетелей, которые должны дать присягу, и прикосновенных к делу лиц.
— А вот этого человека, — сказал священник, указывая на сотского, — я покорнейше прошу, в. в., предать суду: он еретик!
— Не знаю, батюшка, — заметил сотский, — который из нас еретник есть: ты, али я?
— Ты будь вежливее со священником! — заметил я сотскому.
— Да ведь он наперво облаял крестьянина богомерзким назвищем… своего сына духовного: чем бы благословить, а он еретником обзывает…
— Нет тебе моего благословения! Ты не только еретик, а и ересиарх. Я прошу вас, в. в., поступить с этим человеком по всей строгости законов!
— Мне, батюшка, кажется, что это меня не касается, да, признаться, я и не понимаю, в чем тут дело.
— А вот какое дело, в. в.! — сказал сотский.
— Ну, ну! Пусть сам расскажет, — заметил священник. — Вы увидите, в. в., что он сам себя обвинит. — Вот какое дело, в. в., стряслось у нас с отцом И., — начал сотский. — Ономедни Бог послал мне сына. Вот я и пошел по его благословение на погост… молитву родильнице дать, а младенцу имя нарекчи. В ту пору шугу
