– Видишь ли, – замялся Ффлеуддур, – на самом деле я не совсем бард.
– Не знала, что бывают невсамделишные барды! – подняла брови Эйлонви.
– Да, как видишь, – вздохнул Ффлеуддур. – Перед тобой не бард, а король.
– Король? – опешил Тарен. – О, сир… – Он стремительно преклонил перед Ффламом колено.
– Только не это, – вытянул обе ладони Ффлеуддур. – Не надо. Я хотел бы все забыть.
Тарен и Эйлонви ничего не могли понять и растерянно умолкли.
– Где же ваше королевство? – спросила наконец Эйлонви.
– В нескольких днях пути на восток от Каер Датил, – сказал Ффлеуддур. – Это обширное владение…
Снова раздался звук лопнувшей струны.
– Что за напасть? – воскликнул бард. – Еще две струны оборвались. Так и знал. Да, о чем я?.. Вообще-то, королевство мое незначительное, маленькое. К тому же унылое и мрачное. Поэтому я и отказался от него. Я всегда любил петь и сочинять песни и бродить по свету. Этим я и решил заняться, перестав быть всамделишным, как говорит Эйлонви, королем.
– Мне казалось, чтобы стать бардом, надо учиться, – сказала Эйлонви. – Не может человек просто решить, и все. У него ничего не получится.
– Да, в том-то и дело, – сказал бывший король. – Я учился, даже успешно сдал экзамены…
Блямс! – оборвалась с высоким звоном самая тонкая струна в верхнем углу арфы. Она свернулась, словно бобовый усик и мелко задрожала.
– Я плохо сдал экзамены, и совет бардов меня не принял. Слишком много они требовали от меня. И целые тома поэтических сочинений, и песни, и музыку, вычисление годовых колец, и историю, и алфавит разных народов, и тайные знаки. Нормальный человек просто не в состоянии удержать все это в голове. Тем более если она у него одна-единственная.
Он вздохнул и продолжал:
– Я не жалуюсь. Старцы совета были добры ко мне. Сам Верховный бард, Талиесин, подарил мне эту арфу. Он сказал, именно она мне нужна. Я все пытаюсь понять, оказал ли он мне благосклонность или подшутил. Это очень милая арфа, но струны без конца рвутся. Я давно бы выбросил это старье, если бы не изумительно красивый тон звучания. Мне никогда не найти такой мелодичной арфы. Вот только струны…
– Да, они слишком часто рвутся, – согласилась Эйлонви.
– Именно, – вздохнул Ффлеуддур. – И удивительное дело, происходит это именно в тот момент, когда… ладно, оставим это. Мое воображение иногда заносит меня не туда. Я люблю все переиначивать, переворачивать. Моя поэтическая натура не дает мне покою.
– Если ты прекратишь фантазировать, – сказала Эйлонви, – может быть, и струны рваться перестанут.
