Я чувствую, что могу кувыркаться хоть целую вечность и каждый раз приземляться на ноги, вытянув руки вверх и выпятив грудь. Тело вибрирует, а потом успокаивается. Я безупречна.
За панорамным окном – зябкий синий вечер, мы сидим на диване в доме, свернувшись калачиком и подобрав ноги. После победы наши тела расслаблены.
– Эдди, я знаю, как это выглядит, – говорит она, наклоняясь ближе. Сигареты и японский зеленый чай в высоком пластиковом стакане – моя награда за выполненное сальто. – Но ты должна понять, что нас связывает. Меня и Уилла.
Она водит пальцем по краю стакана. Под глазами темные круги. Все так, как я всегда и представляла. Она решила поделиться именно со мной. Я – избранная.
– А Мэтт, Эдди… – она вздыхает и выгибает спину, рассеянно глядя в потолок. – Ты, наверное, считаешь, что в моем возрасте человек уже не может ничего желать. Когда мне было столько же, сколько тебе сейчас, мне казалось, что двадцать семь – все равно что сто.
– Я не считаю тебя старой, – говорю я.
Некоторое время мы просто сидим, а потом она начинает рассказывать. Как все началось у них с Уиллом.
Он увидел ее на парковке после школьной ярмарки и заметил, что у нее печальный вид. Предложил посидеть в его машине, припаркованной на Несс-стрит, послушать музыку. «Иногда это поднимает мне настроение», – сказал он и предположил, что, может, и ей поможет.
А она даже не думала, что выглядит грустной.
Они сели к нему в машину и стали слушать песни чернокожей певицы, о которой она раньше даже не знала. Голос у той был проникновенный, жалобный: «Не ходи к чужим, дорогой; приди ко мне»[28].
И музыка как-то странно подействовала на них: они вдруг заговорили о серьезном, о личном.
Она рассказала о том, как чувствовала себя после рождения Кейтлин: так, словно ей наконец сообщили тайну жизни, и тайна заключалась в том, что все, что она да этого считала важным, на деле оказалось лишь разочарованием и пустым звуком.
А потом он рассказал ей о своей жене.
– Помнишь тот репортаж в новостях? – шепчет Колетт, наклоняясь ближе. – Пару лет назад наркоман из пригорода влетел в витрину «Аптеки Кента». И убил женщину, которая была там.
Не то чтобы я хорошо это помнила, такие истории для меня как помехи на крайних частотах, но в памяти всплывает фотография из новостей и газет, которая всех шокировала: разбитая витрина, залитая красным, скрюченная фигурка на полу.
– Это была жена Уилла, – с горечью говорит Колетт. – Она была на пятом месяце беременности.
