Роза Федоровна (для нас просто Роза) была своей, она не ругалась, и заниматься с ней было очень интересно.
В первый день она поздравила нас с началом школьной жизни. Похвалила, что все явились аккуратными, подстриженными.
— Вот только зубы чистить нечем, — сказал Васька, — ни тебе порошка, ни щеток зубных.
Роза взяла с доски кусочек мела, раскрошила его в порошок и насыпала в свой чистый платочек:
— Остается намочить, и, пожалуйста, можно использовать. Зубной порошок — такой же, по сути, мел, только очищенный.
Потом, не давая нам времени на удивленные охи и ахи, стала рассказывать о грифельных досках. Их, оказывается, делали из сланца, такого минерала, и грифель тоже из сланца. А раньше грифельную доску называли аспидной, то есть черной, и минерал так называли.
Васька поднял руку:
— А меня мамаша тоже аспидом называет. «Ах ты, аспид такой! Опять ключи потерял!»
Все засмеялись, а Роза объяснила, что аспид — это ядовитая змея. Еще так называют злых людей, но она лично думает, что Солдатов Василий к таковым не относится.
— Не-а! — замотал Васька стриженной наголо головой. — Давайте работать!
Он не мог сидеть без дела, Васька Солдатов: ему хоть камни ворочать, хоть змей по степи гонять, хоть бумагу марать! К его неудовольствию, мы начали выводить палочки и крючочки. Как и положено, Роза разлиновала классную доску, и на ней мы по очереди стали выстраивать кривые заборы из кривых палочек.
Через немалое время дело дошло и до букв, которые я знал давно. Мозолистые руки наших ребят, привыкшие к палкам да камням, с мелом ладили плохо, и на доске появлялись кривобокие существа, лишь отдаленно напоминавшие «А» или «У». Все смеялись, всем было весело, а Роза вдруг спросила, кто какие песни знает, и тут же поспешно добавила: «Только хорошие!» Я с чувством спел про умирающего моряка с Ордынки, который просит хирурга передать сыну его бескозырку. Девчонки, даже местные, пели, конечно, про паренька и родной огонек. Васька — про море, которое раскинулось широко. Уже никто не смеялся, и можно было заниматься дальше. С каждым днем буквы получались у нас все лучше, ровнее, и мы уже с удовольствием выписывали их карандашом в тетрадях и грифелем на аспидных досках.
Преуспев в письме, приступили к чтению. Самые шустрые уже без запинки читали слова. С предложениями было сложнее. Единственный на весь класс букварь был у Розы, и все эти «мама мыла раму» она крупно писала на старых газетах яркой красной краской («губной помадой» — так объяснили нам девчонки), а мы хором читали вслух. По букварю читали по очереди, а картинки в букваре рассматривали на переменах, и тоже по очереди. Кстати, наши девочки заметили, что сама Роза никогда не красит губы, «потому что она и так красивая». Открыли Америку!
