- Чтобы утверждать так, - возразил я, - мало одних теоретических соображений - нужен эксперимент. Известно где-нибудь во Вселенной такое человечество?
Итгол, будто спохватившись, не проговорился ли он, внимательно посмотрел на меня, словно решая, можно ли мне доверять. Видимо, посчитал - можно.
- Есть. Одно из них находится в созвездии Х-ЦФ73 по земтерской классификации.
- И, конечно же, они знают о Земтере?
- Знают.
- Почему же они не помогут земтерянам выйти из тупика?…
Этот разговор накануне возможной смерти мог показаться по меньшей мере странным. Но спокойствие Итгола, его откровение так повлияли на меня, что я забыл о предстоящем. И только во сне беспокойство вернулось ко мне.
…Во сне я был одновременно и зайцем, и охотником. Я затаился в кустах позади пня, увенчанного шапкой из снега. Больше всего я боюсь, что меня выдадут уши, - они конечно, торчат над снеговою папахой. Хорошо бы ввести моду: подрезать зайцам уши, как догам. Тогда бы уши не выдавали… Я - охотник. Давно уже выследил зайца и про себя посмеиваюсь над его наивностью: выбрал место, где прятаться!
Заяц тоже знает, что обречен, - готовится к последнему, отчаянному прыжку. Но руки охотника уже готовы схватить зайца. Куда ему деться с такими длинными ушами?
Моя рука вот-вот ощутит теплую мякоть заячьих ушей.
- Не смей этого делать! - произнес знакомый голос. Сразу никак не могу вспомнить - чей именно.
Проснулся оттого, что сам шептал: «Не смей этого делать!»
Чем-то эта фраза поразила, будто меня внезапно окатили ушатом холодной воды. Даже и наяву мысленно слышу тот же поразительно знакомый голос:
«Не смей этого делать!»
Так ведь точно эта же фраза, произнесенная тем же голосом, который приснился мне, - мелькнула в сознании у мальчишки, когда он с проволочным колпаком на голове сидел у камина!
Тогда она не врезалась мне в память, я даже не обратил на нее внимания. Изо всех сил пытаюсь вспомнить, к чему именно относились эти слова.
Что же замышлял мальчишка? Почему-то я был убежден: нужно во что бы то ни стало вспомнить все самые закоулочные мысли мальчишки, которые промелькнули у него в последние часы перед отлетом с Карста, - от этого будет зависеть наша судьба. Сейчас я твердо знал: угрызения совести, которые мучили меня, были не моими - мальчишкиными. Я знал, конечно, что замышлял мальчишка: ксифонная запись передала в мой мозг не только информацию о том, что он совершал, но и самые потаенные его намерения. Надо лишь вспомнить. Вспомнить!
