Люди стали спускаться.
Оля заводила в камере пружину.
— Феденька, ты умница! Такой эпизод ухватил!
— Ольга, смотри!..
Людей уже не было, а лестница вдруг шевельнулась. Наверно, ее тянули за веревки. Она встала вертикально, начала опрокидываться и наконец полетела с лесов. Потом донесся отдаленный гул.
— Сняла? — спросил Федя.
— Да. Здорово… Ой, мамочка, страшно даже: вдруг там по головам…
— Все небось рассчитано, — успокоил Борис.
— А будем проситься на колокольню? — вспомнил Нилка. — Панорама-то ведь нужна. Над которой я полечу.
— Попрут, — как и в прошлый раз, сказала Оля.
— Не имеют права! Мы скажем, что школьная киностудия! — заявил Нилка. — Папа говорит, что операторов обязаны везде пускать!
— Ага! — откликнулся Борис. — А дядя дьякон скажет: "Ваши удостоверения?"
— А мы значки покажем!
— Какие значки? — Это удивились все разом.
Нилка вдруг порозовел. Заковырял в кармашке у пояса.
— Только они самодельные… Я хотел сразу показать, да боялся. Вам, наверно, не понравится… — Наконец он протянул на ладони значок.
Тот был не совсем самодельный. Прозрачный пластмассовый кружок с булавкой, в который можно вставить любую картинку, был, конечно, куплен в киоске. А в ободке, за оргстеклом, черный на белом фоне рисунок: существо с табуретом вместо туловища, с вихрастой ребячьей головой и с тонкими ручками, в которых зажата большая многоглазая камера. И надпись по кругу:
STUDIA
TABURET
Оля тихонько завизжала от восторга:
— Ой, Ни-илка-а! Откуда?
Нилка заулыбался:
— С папой сделали. Вчера. До ночи сидели. Он сперва нарисовал, потом сняли, потом печатали на фотобумаге… Двадцать штук нашлепали на всякий случай…
— Качать великого Нила! — потребовал Борис.
Федя ухватил Нилку за бока.
— Ай! Я щекотки боюсь! Пусти, а то не дам!..
Но конечно, он тут же дал значок каждому. И все украсили себя фирменной эмблемой, забыв на время о недавних неприятностях. И белый свет опять стал хорош, и четверо на этом белом свете были счастливы, что они есть друг у друга…
— Нил, а почему латинские буквы? — весело спросил Борис.
— Папа говорит, что, может быть, мы выйдем на международную арену. Когда-нибудь…
— Факт, выйдем, — заверил Федя.
— Папа говорит: наконец-то ты не один. Я то есть… Это, говорит, судьба.
— Значит, и правда судьба, — решительно подтвердил Борис. — Великий Нил впадает в Табуретное море! Ура!
Нилка обдал друзей синим блеском и выплеснул опять свою, именно Нилкину, искренность:
— Я сейчас думаю: какое же счастье, что ОВИР запретил нам выезд…
