— Ну да, маленький. Семь с половиной!..
— А старик город не восстановил? — спросил Борис.
— Он чинил кое-что. Но как-то уже неохотно. А та башня, которую я… она так и осталась… А потом мы уехали. А старик, говорят, скоро умер… Может, из-за этого…
Федя сказал почти испуганно:
— Брось ты. Старики умирают от старости.
Оля жалобно попросила:
— Хватит вам о смерти. И так день какой-то похоронный.
Борис бросил на нее обеспокоенный взгляд:
— Ну ты что, Оль?.. Половина-то дня еще впереди.
Оля встряхнулась:
— Вот что! Пойдем сейчас к Анне Ивановне! Я обещала, что мы зайдем на днях, ковер ей выколотим. Может, и еще что помочь надо. Хоть одно доброе дело сделаем.
Видно, отснятую пленку она добрым делом не считала.
Они вышли на Садовую. Оля на ходу сменила в камере кассету.
— Солнце сейчас как раз на тот дом светит, где ваза. Снимем, пускай хоть через стекло. Все равно надо когда-то.
Борис неуверенно предложил:
— А может, все-таки зайти да попросить: пусть откроют окошко? Не обязательно же там вредные люди.
— Нет, — решила Оля. — Сегодня день невезучий.
День оказался еще невезучее, чем думали: окно оказалось задернуто шторой.
— Все! — Оля затолкала камеру в футляр. — Больше никаких съемок сегодня! Пошли к Анне Ивановне…
— Даешь тимуровскую работу, — поддержал ее Борис.
— Даешь, — согласился Федя. И вдруг завопил: — Ольга, камеру! Скорее! — Потому что взглянул на новую колокольню.
Колокольня была видна отсюда, с горки, в просвете среди тополиных крон, над невысоким забором. Красная, кирпичная, двухъярусная. Крышей служил ей небольшой купол, крытый квадратиками оцинкованного железа. Над куполом поднимался похожий на тонкую шахматную фигуру шпиль с желтой головкой. К головке этой наклонно тянулась лестница от лесов, которые с одной стороны колокольни подымались до купола. Наверху лестницы, у самой маковки, была площадка с перильцами, на ней стоял человек. Отсюда казалось — совсем лилипутик. Другой поднимался по лестнице. Он нес на спине золоченый, играющий искрами крест — чуть не с себя ростом.
— Сейчас будут ставить! Снимай скорее!
— Телевик! — велела Оля.
Борис выхватил из сумки нужную насадку (спортивную сумку с кинопринадлежностями он бессменно таскал за Олей). Она навинтила объектив, нацелилась…
Человек с крестом поднялся к товарищу. Неторопливо и умело, не боясь высоты, они взяли крест за концы перекладины, как за крылья. Приподняли и нижним концом опустили на маковку шпиля — видимо, там, в этом шаре, было гнездо. Подержались за крест и, кажется, попытались шатнуть его. Но он стоял неподвижно. И солнечный зайчик горел на самом верху.
