Царство грезъ | страница 27
Я взглянулъ въ окно на площадь. Люди и лошади какъ бы застыли на одномъ мѣстѣ. Судорога оцѣпенѣнія пробѣжала по моему тѣлу. Я выскочилъ, наконецъ, изъ комнаты, и мнѣ казалось, что я схожу съ ума.
Клаусъ Патера, обладатель неисчислимыхъ богатствъ, купилъ въ Тянь-Шанѣ нѣсколько тысячъ квадратныхъ миль, на которыхъ основалъ своеобразное Царство Грезъ. Въ столицу этого царства, Перлъ, были перевезены изъ Европы древніе дома и разныя старинныя вещи; установился образъ жизни, имѣющій съ нормальною жизнью такое же сходство, какъ сны. Патера пригласилъ переселиться туда своего бывшаго школьнаго товарища, мюнхенскаго рисовальщика, который, получивъ сто тысячъ рублей, поспѣшилъ отправиться въ Царство Грезъ съ женою. Въ Перлѣ онъ занялъ мѣсто иллюстратора въ журналѣ «Зеркало Грезъ». Среди обитателей столицы оказалось много истеричекъ, пьяницъ, иппохондриковъ, спиритовъ, помѣшанныхъ; весь обиходъ былъ основанъ на обманѣ и внушеніяхъ. Среди галлюцинацій самаго страннаго и потрясающаго свойства рисовальщикъ и, въ особенности, его жена утратили душевное равновѣсіе. Старанія увидѣть Патеру и получить разрѣшеніе и деньги на обратный путь въ Мюнхенъ долго оставались безуспѣшными. Наконецъ, художникъ попалъ во дворецъ и въ лицѣ Патеры нашелъ фантастическое существо, поразившее его такимъ ужасомъ, что онъ безъ оглядки убѣжалъ къ своей больной женѣ.
XI.
Смерть жены.
Въ самомъ разсѣянномъ состояніи вернулся я домой. Лампенбогенъ былъ уже тамъ, и привезъ съ собою изъ монастыря сестру милосердія.
— Еще нельзя терять надежды, — сказалъ онъ мнѣ. — Но, можетъ быть, будетъ кризисъ. Возможно, что жена ваша перенесетъ его. А утромъ я опять навѣщу больную.
Всю ночь я провелъ на диванѣ въ своемъ кабинетѣ и не сомкнулъ глазъ. Утромъ больная, повидимому, успокоилась; въ девять часовъ все было въ порядкѣ, и видъ у жены былъ утѣшительный, впрочемъ, говорила она еще такъ тихо, что ее едва можно было разслышать. Во всякомъ случаѣ, лихорадка ее оставила. Чтобы какъ-нибудь разсѣять ее, я сталъ ей болтать о чудесахъ храма на озерѣ, о бѣлоснѣжыхъ лебедяхъ, которые тамъ плаваютъ, о ярко-пестрыхъ орхидеяхъ и черныхъ розахъ, лиліяхъ и цѣлыхъ синихъ лугахъ незабудокъ, орошенныхъ милліонами росинокъ, въ которыхъ играетъ солнце. Увлекшись, я до того разболтался, что жена заснула, усыпленная надеждой на возможность возвращенія въ тотъ міръ, гдѣ поютъ птицы и журчатъ ручьи. Въ это время пришелъ Брендель и принесъ желтые тюльпаны. Я ему искренне обрадовался. Онъ былъ одинъ изъ немногихъ милыхъ людей. А затѣмъ пришелъ Лампенбогенъ и долго оставался. Послѣднія его слова были:
