«Да, пожалуй», – подумал я. Любая гордость так или иначе обходится недешево.
Паули предложил выпить. Главные события дня завершились, и толпа хлынула к бару. Мы влились в общий поток.
– Нет, Джонас, серьезно! – говорил Паули, держа в руке стакан. Его черты снова были исполнены благодушия. – Отныне в игре нет места одиночкам. Тебе следует либо присоединиться к крупной фирме, либо же договориться с другими мелкими торговцами вроде тебя и действовать заодно. Это система, ее не переспоришь… тем более если ты рассчитываешь на прибыль.
– Ладно, Паули, хватит, – сказал я.
– Слушай, приятель, мне просто не хочется, чтобы ты вляпался в крупные неприятности!
– Да ничего со мной не случится! – сказал я. Но Паули потряс головой и возразил, что всерьез за меня боится. Я слишком честен, и мне это на пользу не пойдет.
Константин, Керри и Николь были на ипподроме: в этот день в скачках должен был участвовать жеребчик Константина, бывший фаворитом главного заезда. Константин был в таком дурном настроении, что им, пожалуй, было бы веселее в приемной у зубного врача. Поэтому вскоре после того, как они прибыли, Николь сбежал из атмосферы всеобщего уныния и с гримасой присоединился ко мне.
– Этот чертов Уилтон Янг…
Мы спустились к паддоку, чтобы посмотреть, как выводят двухлеток, участвующих в скачке для новичков.
– Скажи своему папе, пусть утешится тем, что Уилтон Янг скорее всего выбросил деньги на ветер.
– Ты думаешь?
– Многие ли лошади берут призы стоимостью в семьдесят пять тысяч?
– Папа убежден, что этот жеребчик выиграет Триумфальную Арку.
– Скорее утешительную скачку в Редкаре.
Николь расхохотался.
– Да, это его подбодрит!
Я спросил, как поживает Речной Бог. Николь ответил, что конь ест хорошо и выглядеть стал уже лучше. Он спросил, не узнал ли я, зачем Кучерявому понадобились его лошади, и я сказал, что еще нет. И мы еще некоторое время провели вместе, скрепляя неожиданно возникшую дружбу.
Вик Винсент это заметил, и ему это не понравилось: он воспринял нашу дружбу как еще одно покушение на его монополию на Бреветтов. Даже Николь ощутил направленную на меня вспышку злобы.
– Что ты такого сделал, что Вик на тебя злится? – спросил он.
– Ничего.
– Но что-то же ты сделал?
Я покачал головой.
– Дело не в том, что я сделал, а в том, чего я делать не собираюсь. И не спрашивай, что именно, потому что я тебе не отвечу.
Николь фыркнул:
– Что, профессиональная тайна?
– Ну да, вроде того.
Он искоса взглянул на меня и усмехнулся:
