Фермер наспех привел лошадь в порядок – так замазывают краской старую ржавчину. О ногах позаботились: подковы явно новые, копыта только что обрезаны и густо смазаны маслом. Грива и хвост расчесаны, шкура вычищена. С другой стороны, лошадь слишком лохматая – это говорит о том, что ее очень редко и небрежно чистили. Челка слишком густая, на морде какие-то жуткие бакенбарды, шерсть на груди чересчур длинная и повсюду торчит дыбом, вместо того чтобы лежать волосок к волоску. Вместо попоны – какой-то потрепанный плед с двумя дырками. И, разумеется, никаких сопровождающих.
– Я же просил фермера прислать конюха! – сказал я.
– Ага. Он сказал, ему посылать некого, у него все люди заняты. А по-моему, этому мужику и пони доверить нельзя, не то что скаковую лошадь. Вы просто не поверите: приезжаю я к ним туда, а бедная скотинка стоит во дворе, возле двери конюшни, а кругом – настоящая лужа. И весь дрожит, бедолага. Они его небось из ведра окатывали, чтобы дерьмо смыть, ей-право! А фермер говорит – это он, мол, вспотел, оттого и шкура мокрая. Представляете? За дурака меня держит! Я уж заставил его дать одеялко, чтобы накрыть бедную тварь. Да и то он давать не хотел – и еще потребовал, чтобы я это старье обратно привез!
– Понятно, – сказал я. – Ладно, давайте-ка его выведем.
– Че, прям тут, на дороге? – удивился шофер.
– Прямо тут, на дороге.
– Да че, он же согрелся уже!
– И все-таки… – сказал я и помог водителю, который сказал, что его зовут Клем, вывести Речного Бога. «Deus ex machina»[2], – подумал я совершенно не к месту. Ничего божественного в этом коняге не было.
Я снял плед, сложил его и сунул в фургон. Потом попросил Клема подержать коня за уляпанный грязью и навозом недоуздок, вернулся к своей машине, снял куртку, закатал рукава и достал из багажника свое хозяйство.
– Что вы собираетесь делать? – спросил Клем.
– Привести его в божеский вид.
– Так ведь мы же в три должны были встретиться… Вы, конечно, раньше приехали, но ведь сейчас уже четверть четвертого.
– Ничего, время еще есть, – успокоил его я. – Меня ждут не раньше полпятого.
– А че, неужто он так плохо выглядит?
– Ну, скажем так – не очень хорошо.
Раз уж я сам доставлю эту лошадь, значит, я отвечаю за то, как она выглядит. Я достал кусачки, две пары ножниц, тяжелый стальной гребень, несколько свечных огарков и взялся за дело.
Клем держал лошади голову и смотрел, как я с гребнем в одной руке и огарком в другой вычесываю грубую шерсть и выжигаю слишком длинный волос. В приличной конюшне все это было бы вычесано благодаря ежедневному уходу. Крошечный огонек свечи лошадь не беспокоил. Когда я управился с этим, Речной Бог уже меньше походил на деревенскую клячу. Потом я подстриг челку и гриву, выщипал отросшие на морде бакенбарды и наконец большими ножницами подровнял хвост.
