Софи позвонила вечером, в девять. Ее голос показался мне таким до боли родным, что я просто не мог поверить, что мы с ней знакомы меньше суток.
– …Просто чтобы поблагодарить вас за все.
– За разбитую машину?
– Ну, вы же знаете, о чем я.
– Как рука?
– Гораздо лучше. Слушайте, у меня мало времени. Мне все-таки придется ехать на работу. Очень некстати, но что поделаешь!
– Скажите, что вы плохо себя чувствуете.
Она помолчала.
– Нет. Это неправда. Когда я приехала домой, я проспала несколько часов и теперь чувствую себя прекрасно.
Я не стал спорить. Я уже знал, что убедить ее в чем-то против ее воли невозможно.
– Послушайте, – сказала она, – как ваши рыцарские инстинкты?
– Малость подзаржавели.
– Могу предоставить возможность их почистить.
Я улыбнулся:
– Что вам нужно?
– Да… М-м… Теперь, когда дошло до дела, мне пришло в голову, что я, пожалуй, не имею права вас просить…
– Вы согласитесь стать моей женой? – спросил я.
– Чего-чего?!
– Э-э… ничего, – сказал я. – Так что вы хотели?
– Да, – сказала она.
– Что «да»?
– Да, соглашусь. Стать вашей женой.
Я уставился в стену невидящим взглядом. Я ведь не собирался ее об этом спрашивать… Или собирался? Во всяком случае, не так быстро. Я сглотнул. Прокашлялся.
– Ну, тогда… тогда вы имеете право просить о чем угодно.
– Хорошо, – сказала она. – Тогда придите в себя.
– Уже пришел.
– Моя тетя – та, которая разводит лошадей…
– Да?
– Я с ней говорила по телефону. У нее очень серьезные неприятности.
– Какие?
– Честно говоря, я не очень поняла. Но она живет возле Сайренсестера, а я знаю, что вы завтра утром едете в ту сторону с лошадью миссис Сэндерс, и я… э-э… ну, вроде как пообещала, что вы ей поможете. Во всяком случае, если у вас найдется время к ней заглянуть, она вам будет очень признательна.
– Ладно, – сказал я. – А как ее зовут?
– Миссис Антония Хантеркум. Ферма Пэйли. Пэйли – это деревня. Недалеко от Сайренсестера.
– Ладно. – Я все записал. – А вы завтра вечером работаете?
– Нет. Только в субботу утром.
– Тогда я мог бы… мог бы к вам заехать по дороге домой… Чтобы рассказать, о чем мы говорили с вашей тетей.
– Да, – ее голос звучал нерешительно, словно ей было неловко. – Я живу…
– Я знаю, где вы живете, – перебил я. – Где-то в конце пятифарлонговой прямой Сэндаунского ипподрома.
Она рассмеялась.
– Если высунуться из окна моей ванной, то видно трибуны.
– Я приеду.
– Ну а мне надо бежать, а то опоздаю. – Она помолчала, потом недоверчиво спросила: – Вы серьезно?
– Я думаю, да, – сказал я. – А вы?
