Она быстро оделась. Подскочила к зеркалу. Красивая, стройная, в платье с пышной юбкой и белым воротничком… Что скажет мать Адема? Ах, если бы ей понравиться!
Еще раз осмотрев себя в зеркало, она вышла из дому.
Мать Адема — когда-то высокая красивая женщина, а теперь худая сгорбленная старуха с маленькими хитрыми глазками — не удивилась наряду соседки. Она давно уже догадывалась о намерениях Шехназ и, конечно, передала сыну ее слова: «Говорит, такому, как ты, и душу отдать можно…» Адем тогда весело подмигнул: «Что же, если так, пускай отдает!»
Старуха встретила Шехназ еще приветливее, чем всегда:
— Вай-вай-вай!.. Что за шик, что за красота, сама молодость! Заходи, заходи, голубка! День ото дня хорошеешь. Вот счастливый, должно быть, муж!
Шехназ обрадовалась. Хвалит мать, значит может понравиться и Адему.
— Ах, тетушка, иногда хочется принарядиться!
— Ну и что ж, наряжайся себе в удовольствие. Почему тебе не покапризничать, проказница? Ты достойна мужа и получше… Настоящего бея! Старик на тебя молиться должен день и ночь, аллаха благодарить да нищих одаривать!
— Почему?
— Как почему? Разве он знает тебе дену? Ведь ты ж бриллиант настоящий!..
— Ах, тетушка, не надо!.. Не трогайте мою рану.
Старуха села рядом, положила руку на плечо Шехназ.
— Рана… Что с тобой, голубка? В твои-то годы?
У Шехназ навернулись на глаза слезы.
— Моя молодость, красота — кому все это нужно?
— Муж у тебя старый, верно, но разве он слепец? Неужели же он ничего не видит?
— Понимай как знаешь.
— Вай-вай-вай!..
— Он ради меня умереть готов, любое мое желание исполняет, а только к чему это? Лучше бы бил меня, да был молодой.
— Понимаю, понимаю, золотко мое. Недаром говорят: «Не посылай аллах в дом золота, а пошли ровню смолоду». Не повезло тебе, такой муж не пара. Бедная ты, бедная… Вот я на своего покойного муженька — упокой аллах его душу — никогда не была в обиде…
— А что, сын похож на отца? — с улыбкой спросила Шехназ.
— Ну, вылитый отец, — вздохнула старуха, — и рост и фигура — весь в него: такой же высокий, сильный, широкоплечий… Муж, бывало, как обнимет меня — все косточки трещат. Клянусь аллахом, правда!
Шехназ теребила край платья. Она уже не слушала старуху, видела себя с Адемом. Вот он шепчет ей нежные слова, целует…
Старуха понимающе улыбнулась:
— Дочка, а если б ты была моей невесткой, я бы ничего больше не хотела от аллаха!
Они говорили еще долго.
К полудню пришел домой Адем.
— А соседка-то влюблена в тебя по уши, сынок, вся горит, — сказала старуха.
