Между мной и моей фамилией есть противоречие. Где Белая Церковь, а где я? Иное дело — мой друг. Только вслушайтесь: Трум-пель-дор! Семь согласных и три гласных. Еще прибавьте созвучие со словом «тамплиер». Не представить Иосифа в рыцарских латах, но свои права он отстаивал. А заодно — мои. Да и всех наших. Когда возникали проблемы, мы сразу шли к нему.
Опять тороплюсь. А ведь я еще не сказал, что после ухода Иосифа его архив попал ко мне. Я отнесся к этому спокойно: где еще ему находиться, как не у меня? — но вскоре заволновался. Непросто жить рядом с документами. Уже наизусть знаешь каждую кляксу, а все равно переживаешь: как бы чего не пропустить!
Конечно, дело в бумагах. А еще, как уже сказано, в первом марта. Если эти обстоятельства совпадают — можно не сомневаться, кто ко мне явится. Вот я открываю папку, и свет меркнет. Кажется, я одновременно пребываю в прошлом и настоящем. Чтобы проскользнуть между этими возможностями, требуется немалая ловкость.
Что ж, за эти годы я приноровился. На всякий случай зайду в комнату жены. Кажется, у нас кончились фрукты? — а сам не на рынок, а в кабинет. Чувствую — осталось недолго. Сейчас придет. Даже запертая дверь не помешает.
Жене про эти визиты не говорю. Впрочем, она и так все понимает. Вижу: ей трудно молчать, но она держится. Потом все же взрывается. Лучше бы, кричит, у тебя была любовница. Я бы знала, кому выдирать волосы.
Злюсь на свою Анну, но и горжусь ею. Все же она у меня умная. Понимает, что если назвать Иосифа, то в следующий раз он явится не ко мне, а к ней.
Я уже упоминал, что мой друг любил выяснять отношения. Особенно если речь о правах. Как сейчас было не возмутиться! Разве он не имеет права становиться явью? Это главное, на что претендуют те, кто ушел из жизни.
Однажды в голове мелькнуло: а что если меня готовят? Мол, поживите с потусторонним. Как привыкнете, так и сделаете шаг навстречу. Тогда я решил сменить тон. Разговариваю холодно. Да — да, нет — нет. Извини, приятель. Будет время — поговорим...
Впрочем, долго сохранять дистанцию не получалось. На третьей фразе я становился активней. На десятой мы опять беседовали как друзья.
Ах, если бы месяц начинался вторым марта! Ведь целый год он меня не тревожит. Наконец я принял решение. Если с календарем ничего не поделаешь, то надо избавиться от архива. Думаете, я волновался за себя? Не больше, чем за документы. Мало ли что может произойти! Вдруг чернильница опрокинется. Или, объединившись с папье-маше, вытеснит папки со стола.
