— Я забыла, что они сегодня закрываются рано, — сказала она.
Не успел завестись ее двигатель — с глухим ревом, — как Ифемелу с Обинзе ринулись к нему в спальню и рухнули на кровать, целуясь и ласкаясь, закатывая одежду, сдвигая ее, стаскивая наполовину. Теплая кожа. Дверь и форточка открыты, оба чутко прислушивались, не возвращается ли мамина машина. Заслышав ее, оба в считанные секунды оправились, вернулись в гостиную, нажали на «воспр.» видеомагнитофона.
Мама Обинзе вошла и глянула на экран.
— Когда я уезжала, была та же сцена, — сказала она тихо. Пала ледяная тишина, даже по фильму. А затем в окно вплыли вопли торговки фасолью. — Ифемелунамма, идем со мной, — произнесла мама, направляясь в глубь квартиры.
Обинзе привстал, но Ифемелу остановила его.
— Не надо, она позвала меня.
Его мама пригласила ее к себе в спальню, попросила присесть на кровать.
— Если между тобой и Обинзе что-то произойдет, ответственность на вас обоих. Но природа несправедлива к женщинам. Дело делается двоими, а если возникают последствия — бремя только на одном. Понимаешь?
— Да. — Ифемелу упорно отводила взгляд, вперяла его в черно-белый линолеум.
— Вы с Обинзе занимались чем-то серьезным?
— Нет.
— Я тоже была молода. Я знаю, каково это — влюбиться в юности. Хочу дать тебе совет. Я осознаю, что в конце концов ты поступишь, как сочтешь нужным. Мой совет: погоди. Можно любить, не занимаясь любовью. Это прекрасный способ явить свои чувства, но с ним приходит ответственность, громадная ответственность, и торопиться незачем. Советую тебе подождать, пока вы по крайней мере не поступите в университет, подождать, пока не станешь самой себе хозяйкой чуть побольше. Понимаешь?
— Да, — сказала Ифемелу. Она не понимала, что означает «быть самой себе хозяйкой».
— Я знаю, что ты умная девочка. У женщин здравого смысла больше, чем у мужчин, и тебе придется быть здравомыслящей. Убеди его. Вы оба должны договориться, что подождете, что спешки нету.
Мама Обинзе умолкла, и Ифемелу задумалась, договорила ли она. Тишина звенела у нее в голове.
— Спасибо, ма, — сказала Ифемелу.
— А когда решите начать, я хочу, чтобы ты пришла ко мне. Хочу знать, что ты ответственная.
Ифемелу кивнула. Она сидела на кровати матери Обинзе, в спальне у этой женщины, кивая и соглашаясь доложить ей, когда она начнет заниматься сексом с ее сыном. Но стыда в ней при этом не было. Вероятно, все дело в тоне мамы, в том, какой он ровный, какой нормальный.
