Примерно через полчаса пришел отец. На сердце у меня полегчало, и я оставил их одних, а сам отправился во двор. У нас это значит — на улицу. Потом мне мать рассказала, какой у них состоялся разговор.
— Говорят, что отменят колхозы в этом году… — буркнул Короткий.
— Говорят, что и кур обобществят… — пошутил отец.
— Слышал и такое… Соберут всех кур и петухов в одно гумно…
— Передерутся петухи, — сказала мать.
— А куда же им деваться с горя? — вел свое Короткий.
— Председателю в суп, — сказал, сохраняя серьезность, отец.
— И уполномоченным на жаркое, — добавил Короткий.
— Ваших же не тронут, — снова сказала мать.
— И до наших очередь может дойти, если что такое, — ухватился за слова матери Макар. — Хоть бы ты, Прокоп, подождал, а то записался… А говорил — подождешь…
— Сын записал, ты же знаешь.
А мать добавила:
— И я не противилась, ну и записались…
Макар только искоса глянул на мать, а разговор продолжал с отцом:
— Так пускай сын и работать ходит… А то все сам да сам…
Долго они так разговаривали. Короткий, как мог, уговаривал отца не ходить на работу в колхоз, подождать до весны, потому что тогда «кое-что» произойдет. Про это «кое-что» он намекал несколько раз, а отец так и не спросил, что это за «кое-что» и с чем его едят.
Макар поплелся домой тихо, будто на животе пополз. И все шипел и шипел, чем-то кого-то стращал.
X
И страшное все же произошло. Нежданно-негаданно. Такое произошло, что и поверить трудно.
В середине марта я не спеша шел из школы. У меня было отличное настроение — получил две пятерки. К тому же хорошая погода никогда человека не торопит и в хату не гонит.
Возле небольшого строения, из-за которого открывался вид на всю деревню, я услышал:
— Петручок, а Петручок! Поди к нам на минутку!
Огляделся. За небольшим домом на деревенской площади, где лежали навалом бревна, стояло несколько пожилых мужчин. Среди них я заметил уважаемого всеми дядю Парфена, человека-чародея, мастера на все руки.
Его голос был мне знаком, и позвал меня именно он. С какой-то нежной любовью относился всегда ко мне старик, и сегодня тоже ласково глядел на меня.
Я подошел.
Дядя Парфен повеселел и еще ласковее заговорил:
— Ты, брат, нам очень нужен. Без тебя, Петручок, не знаем что делать…
Мужчины тем временем приблизились, некоторые сели на бревна. А дядя Парфен развернул газету, которую держал до этого сложенной, и протянул ее мне.
— Тут вот пишут, прочитай, Петручок!
Поглядел я на газету. Название прочитал — «Правда». От второго марта 1930 года, № 60.
