Я думаю, вы со мной согласитесь: если человек не будет стремиться к обладанию вещами, цивилизация немыслима. Мы дали специальное задание одному из наших лучших знатоков индейской психологии. Он — ладино, но свободно владеет чиламским наречием, так что индейцы считают его своим. И он сказал нам, что единственное, что пробуждает интерес у чиламов, — это зеркала. Меня сразу осенила идея.
Я рекомендовал Компании открыть зеркальную фабрику.
— Как вы считаете, почему их интересуют зеркала? — спросил Эрнандес.
— Должно быть, это связано с их верой в магию. Какое-нибудь идиотское суеверие, можете не сомневаться. Но, как бы там ни было, мы наладили производство зеркал. Сперва небольших и самого низкого качества; амальгама с них слезала буквально за несколько дней. Мы хотели, чтобы индейцы поняли, что вещь может быть лучше и хуже. Эти первые зеркала мы продавали почти что даром — десять центов штука, по компанейским талонам, и индейцы на них набросились. Зеркала появились почти в каждом домике. Через неделю-другую мы отправили нашего ладино в обход, и он установил, что зеркала пришли в негодность. Амальгама сошла, в них нельзя было глядеться. Тогда он сказал индейцам, что нужно покупать зеркала по двадцать пять центов — эти будут держаться шесть месяцев. Мы объявили, что будем принимать старые зеркала в счет уплаты за новые, индейцы остались довольны. Тем временем наш ладино выяснил, что индейцы любят цветы и птиц. Некоторые из них, работавшие в рудниках, выцарапывали изображения цветов и птиц на камнях. У нас явилась мысль украсить зеркала рисунком, это имело успех. Не прошло и недели, как индейцы выкладывали полтора доллара за зеркало с парой птичек или с какими-нибудь цветочками. Мы велели продавцам придержать наиболее ходкие сорта, чтобы индейцы поняли, что вещь, которую трудно достать, стоит дороже. Я, конечно, не обольщаюсь, — это первые шаги, первые робкие шаги, но важно подчеркнуть, что мы движемся правильным путем и лет через пять будем пожинать плоды. Наша цель — воспитать из индейцев довольных своею судьбой людей, продуктивных работников, активных покупателей, — короче говоря, людей, вкушающих от цивилизации те же блага, что и мы.
Я почувствовал, что мое терпение истощилось.
— Не знаю, понравится ли вам мой вопрос. Я хотел бы знать, свободны эти люди или нет? Ваш город окружен высокой проволочной изгородью, не так ли?
— Сначала давайте условимся, что считать свободой, — мягко возразил Элиот.
