— Только не для тех двадцати и еще одного, которым не повезло, — сказал я. — Я не вижу в этом большой логики. Либо Бальбоа хозяин, либо нет. Если он хозяин, почему правительственные войска не слушают его приказов? Если нет — уберемся отсюда ради господа бога, пока не возникли новые разногласия на высшем уровне.
— С разногласиями покончено. — Кранц покачал головой и сжал губы: он делал так, когда хотел показать, что располагает важной секретной информацией. — Все улажено. Наши требования удовлетворены. Армия освобождения получила равные права с правительственными войсками.
— Плевать я хотел на эти права, — сказал я.
Кранц сделал вид, что не слышит. Он уселся и положил фуражку на кровать. Незаметно поглядывая, я ждал, когда он поднимет руку к волосам. В густой черной шевелюре, которую Кранц сохранил, несмотря на возраст, светились белые проплешины, и он постоянно пытался скрыть их от постороннего взгляда, быстро проводя рукой по волосам. Кранц был кокетлив.
— Дэвид, — сказал он, — могу сообщить интересную новость. Тебя вызывает президент.
По тому, как он произнес «президент», я понял, что Кранц у власти. Он говорил так, как если бы сам владел президентским дворцом или; по крайней мере, был крупным акционером в этом синдикате.
— А в чем дело? — спросил я.
— Не знаю. Наверно, что-нибудь заманчивое.
— Единственное, чем сейчас Бальбоа может меня соблазнить, это уволить из армии.
— Ты отлично знаешь, Дэвид, что сейчас это невозможно. Президент нуждается в нашей поддержке, но, по правде говоря, он считает, что в городе слишком много офицеров Армии освобождения. У него для тебя замечательное поручение. Ты будешь просто в восторге.
— Не надейся. Я буду дьявольски недоволен.
— А как насчет твоей финка? — Кранц уставился в потолок.
— Насчет финка? Боюсь тебе сказать.
Я начинаю думать, что она не стоит этих хлопот.
— Президент пошлет тебя в такое местечко, где ты будешь в тишине и покое, а когда вернешься, комиссия, которая занимается этими делами, уже решит вопрос о твоем поместье.
По-моему, есть расчет. Финка ведь была недурна, не так ли? Она стоит того, чтобы за нее биться, вот что я хочу сказать.
— Финка была совсем недурна, — сказал я. — И размеры подходящие. Наша семья вложила в нее немало трудов. И все же я начинаю думать, что из всего этого ничего не получится. Именно сейчас я начинаю это понимать по-настоящему.
Кранц сочувственно покивал головой.
— Так, значит, в шесть утра. Не вини меня.
