Мирти улеглась в постель и уставилась вверх невидящим взглядом. Она смотрела не в потолок, а в ничто.
— Спокойной ночи, бабушка, — сказала Сара.
Она взяла в ладони морщинистое, в форме сердца, лицо Мирти.
— Спокойной ночи, родненькая, — сказала Мирти.
— Я тебя люблю. — Сара поцеловала ее в щеку и в губы.
— Не давай себя обманывать, — сказала Мирти. — Дурная компания портит чистую душу. Обрети вновь свой ясный разум и больше не греши. Потому что некоторые не ведают Бога. Вынуждена это сказать тебе, чтобы ты хоть постыдилась…
Саре привиделось, как какая-то женщина выглядывает из окна без занавесок, а потом ставит в окне на подоконник распятие, как раз на том месте, где только что было ее лицо.
— Знаю, бабушка.
Дверь в спальню Кевина была открыта настежь. С ним рядом спала рыжая женщина. Пряди ее волос, похожих на парик, струились по подушке. Одна нога Кевина лежала поверх шерстяного одеяла, рука закинута на лоб. Повсюду по комнате была раскидана их одежда, словно свидетельство насилия. Сара не видела Кевина с того дня, когда он ей демонстрировал свою новую скульптуру. Сейчас он был похож на покойника. За кухонным окном моросил тусклый ноябрьский дождик. Было семь утра. Она открыла дверцу дровяной плиты, сунула туда сухих листьев и лучину для растопки. Запалила листья, посмотрела, как занялась лучина и подбросила дров. «Помоги мне, — взывала она к огню. — Помоги».
— Сара! — сказал Кевин у нее за спиной.
Она затворила дверцу плиты и осталась перед ней на коленях. Сквозь джинсы коленками ощущала холод пола. Она хотела, чтобы Кевин поднял ее, прижал к себе. Хотелось приникнуть ухом к его груди и слушать биение его сердца.
— Куда ты провалилась? — спросил он.
Она поднялась с колен и повернулась к нему. Он сунул руки в карманы своих джинсов.
— Где ты раздобыла такую колоссальную куртку?
— Во время путешествия, — сказала она.
— Хочу кофе, — сказал он. Он понес чайник к крану. Сара прислушивалась, как звук пустого сосуда постепенно исчезал по мере наполнения чайника. Она следила, как он ставит чайник на плиту.
— А я-то думала: вот приду, а он лежит в одиночестве и дожидается моего возвращения, — усмехнулась она.
Он тоже усмехнулся и бросил в мусорный бак бутылку из-под шампанского. Потом достал две чашки из буфета и насыпал в каждую по две чайных ложки растворимого кофе.
— А где же яичная скорлупа? — спросила Сара. — Куда девался марлевый мешочек?
Ей хотелось, чтобы он говорил о любви, как тогда.