Торговый центр сиял огнями и шуршал эскалаторами, вызывая у Артёма привычную мозговую судорогу непонимания — пять этажей ненужных магазинов, а за едой надо спускаться в подвал. Торговый центр ему никогда не нравился, будучи непонятен, как рыбам пароход — к чему все эти огни и музыка? Несуразное изобилие абсолютно никчёмных вещей действовало слегка подавляюще — страшно представить, какую прорву ресурсов перевело Человечество, создав для каждого магазина миллион почти-но-не-совсем-одинаковых очень дорогих штанов, которые, строго говоря, даже не являются одеждой. Наверное, люди находили в этом какой-то смысл, и это немного пугало — что ещё может взбрести в голову людям, которые находят смысл в неудобных штанах за огромные деньги? Мало ли, в чем они ещё найдут смысл…
На этот раз торговый центр напрягал уже не витринами — они по большей части были потушены, — а отсутствием привычных толп. Похоже, закрывшись с вечера, торговый центр не возобновил свою деятельность утром. Хорошо хоть круглосуточный продуктовый супермаркет обеспечивал открытые двери в общий холл. Осмотревшись, Артём невольно вздрогнул — ему на секунду пришла в голову ужасная мысль, что люди никуда не делись. Просто он, Артём, вот так оригинально и неожиданно сошёл с ума. И вот стоит он посреди холла и никого не видит, а вокруг ходят обычные толпы праздношатающихся потенциальных покупателей, припадающих к витринам с бессмысленным интересом аквариумных рыбок.
— А видят ли они, в таком случае, меня? — заинтересовался этой мыслью Артём. — Или я также невидим для них?
Впрочем, сделав над собой привычное усилие, он успокоился. Как всякий социофоб, подолгу живущий в одиночестве, он приучил себя к определённой умственной дисциплине. (В основном-то, люди привыкли, что их держит в рамках социум. Они постоянно чувствуют плечо товарища — земляка, попутчика, коллеги… Ну и семья — куда ж без этого, нет ничего более социализирующего, чем родственные отношения. Человеку социальному не приходится прилагать силы, чтобы сдержать внутреннее давление своей личности, скорее, наоборот — он преисполнен сопротивления внешнему давлению социума, который так и норовит его ограничить настолько, насколько сможет. Вот так и живут люди в равновесии давлений, как глубоководные рыбы, и потому, стоит выкинуть их из общества, внутреннее давление разрывает их психику к ебеням. Нет привычки к самоконтролю.)
Траволатор — такой странный эскалатор без ступенек — спокойно шуршал себе сверху вниз, к продуктовым сокровищам цокольного этажа. Артём снова подумал, что, если пробежаться по нему бегом, то он, возможно, посшибает невидимых для него людей. А возможно, и нет. Ведь он до сих пор ни на кого не наткнулся, проходя через холл. Значит, они не только невидимы, но и неосязаемы друг для друга.
