— Я сейчас твой яйца резать, тебе кушать буду! Мало будет — уши резать, нос буду! Тебе кушать! Будешь сытый, довольный — все мине расскажешь!
От щербатой улыбки Абрека и упёршегося в пах ножа научника била крупная дрожь, а по бледному лицу градом катился холодный пот.
— Не надо, Сер… полковник! Не надо, пожалуйста!
— Отставить, Гилаев! — с сожалением скомандовал полковник. — Он нам сейчас все объяснит, правда?
— Конечно, конечно, — с облегчением затряс головой учёный, — я все объясню!
Абрек недовольно оскалился, но нож убрал, и сел на койку рядом.
— Гиде мой брат? — повторил он угрожающе.
— Я не знаю точно…
Рука чечена метнулась к ножу.
— Подождите! — жалобно вскрикнул научник, — я все объясню!
— Подожди, Гилаев, — сказал полковник, — успеешь ещё…
Учёный вздрогнул и быстро заговорил:
— Дело в том, что теория оказалась не вполне верна… мы предполагали немного другой вектор поля… действие Прибора оказалось нестабильным… я пытался поменять вектор в процессе, но установка пошла в разнос, и я принял решение её выключить — иначе бы она сгорела… А что мне оставалось делать? — жалобно закончил он.
— Э, я не понял, а брат гиде делся? — спросил Абрек. — Вектор-шмектор свой не говори, гиде брат говори!
— Действительно, профессор, — сказал полковник, — где мои бойцы? Из ваших объяснений ничего не понятно. Я могу подумать, что ефрейтору Гилаеву вы объясните подробнее…
— Я не знаю, правда! Прибор должен был защитить нас от эффекта перехода, обеспечив бета-фиксацию, но мощности его не хватило, и поле захватило только тех, кто оказался близко к установке…
— Что вы сопли жуёте, — зарычал полковник, — что случилось с остальными?
— Ну, либо альфа-фиксация, либо…
Увидев, что рука Абрека опять потянулась к ножу, научник поспешил пояснить:
— Они либо остались ТАМ, либо… их больше нет.
— Э, как нет? Пачиму нет? Я тибя сичас рэзать буду!
— Отставить! — рявкнул полковник. — Считай, что увидишься с братом после выполнения задания!
— А что это вы тут делаете? А где все? — все невольно обернулись на густой бас.
Сержант Кирпич прославился тем, что ломал упомянутый строительный объект голыми руками, как буханку хлеба. Хочешь белый, хочешь красный… Кроме феноменальной силы, позволяющей ему использовать АГС как ручной гранатомёт и стрелять с рук из 12,7 мм пулемёта «Корд», он отличался шаляпинским басом и невеликим умом. Карасов ценил его за надёжную исполнительность — что скажешь, то и сделает, не рассуждая. Объяснять приходится несколько дольше и подробнее, чем остальным? Ну и что? Зато по недостатку воображения сержант не мог представить, что его могут убить, а потому вообще ничего не боялся. При этом Кирпич по-детски искренне верил в Бога, не пил спиртного и регулярно ходил в церковь, хотя никогда не молился и не исповедовался — просто стоял, слушал пение и вдыхал запах ладана. Для него этого было достаточно. Может быть, для бога тоже…
