Налобный фонарик.
Почти пустой тюбик солнцезащитного крема.
Старый журнал про скейтборды с загнувшимися уголками.
Бумажник.
Кожу покалывает, будто чешется где-то внутри, куда не достать. Джейкоб пропал три дня назад, но все его вещи здесь, включая бумажник. Я зажмуриваюсь, и из горла вырывается мучительный стон.
– Это еще ничего не значит, – говорит Ник.
– У него ничего с собой не было, понимаешь, ничего! Даже денег! – возражаю я. – Он ведь сказал, что вернется на вечеринку? – спрашиваю я у Люка.
Тот поспешно кивает.
– Видишь! Он оставил там свой рюкзак, он не собирался убегать, Ник!
Люк нервно переступает с ноги на ногу.
– Извините, что я не нашел рюкзак раньше. Я правда не знал, что он в доме.
Я опускаюсь на колени и вдыхаю мальчишеский запах от толстовки Джейкоба – дезодорант, пот и какой-то сладковатый аромат. Из глаз вдруг брызгают горячие слезы.
– Сара, не надо. – Ник пытается отнять у меня толстовку, но я крепко вцепилась пальцами в ткань. Тогда он опускается на корточки рядом со мной. – Мы найдем его, обещаю. Наверняка есть простое объяснение. Надо просто подумать.
Ник копается в бумажнике Джейкоба: старые чеки, банкнота в пять фунтов, мелочь. В кармашке – маленькая потрепанная фотография. Я ожидаю увидеть на ней Каз, но это старый снимок Джейкоба и Марли. Им здесь лет шесть-семь, они сидят в пижамах на залитой вечерним солнцем террасе у Айлы и чистят зубы. Марли смотрит прямо в объектив, губы все в белой пене, Джейкоб протягивает кому-то свою щетку. Я-то знаю, что это Джейкоб, но никто другой бы не догадался: его лицо соскребли с фото ногтем или монеткой, и на его месте остались лишь белые полосы.
– Это еще что? – спрашивает Ник.
Я качаю головой и забираю у него снимок. Находка меня ужасно тревожит.
– Зачем Джейкобу стирать себя с фотографии? – хмурится Ник.
– Понятия не имею.
– Тут еще что-то.
Ник достает из бумажника сложенный листок бумаги, разворачивает его, и я вижу почерк Джейкоба. В голову тут же приходит мысль: Джейкоб оставил предсмертную записку. С подступившим к горлу комом я читаю ее, глядя через плечо Ника.
На бумаге легче. Наверное.
Это любовь. Ты все отрицаешь, но я хочу, чтобы ты знала.
Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ.
Если не веришь, повторю еще раз: я люблю тебя!
Может, это чересчур, но я говорю правду. Вот так вот.
Целую, Джейкоб
P. S. Вчерашняя ночь была потрясной! J
– Любовное письмо! – с облегчением восклицаю я. – Просто любовное письмо.
– Это хорошо, – говорит Ник, постукивая пальцем по бумаге. – Джейкобу семнадцать лет, и он влюблен. Подумаешь, не взял рюкзак. Поругался с девушкой, любовью всей своей жизни, и сбежал. – Глядя на Люка, Ник спрашивает: – Так у них с Каз все серьезно?
