У каждого из монашествующих есть своя господствующая страсть. Если говорить о себе лично, то такой страстью у меня было чревоугодие. Это вовсе не значит, что я обжирался сладостями или набивал своё брюхо кашей – этого как раз за мной не водилось. Но пьянство расценивается с точки зрения православной традиции как чревоугодие, а я бухал, с отроческих лет преуспевая в поглощении крепкого и слабого алкоголя и особенно в алкогольных подвигах. Хотя продвинутые монахи-экзорцисты считают, что пьянство, как и наркомания – это вид одержимости и беснования, пьянство в свете святоотеческой идеологии есть чревоугодие, и точка. И тут мне много чего есть сказать.
Поэтому описывать по теме чревоугодия слащавых и инфантильных бородатых старичков с Афона, тоннами пожирающих торты и пирожные на ке́размах, мне как-то не с руки, когда есть столь очевидное зло, как химическая зависимость. Скажу только, что хорошо покушать монахи любят, хотя и почитают постников. Отношение к постникам примерно как к отличникам в школе. Это «терпилы» – освященные подвигами люди, без которых всё религиозное здание рушится. Но основная масса монашествующих – обычные троечники, которым ничего человеческое не чуждо, но которые очень любят предстать перед внешними эдакими духоносными отцами и владеющими некими православными тайнами духовидцами, отчего поддерживают и копируют стиль поведения отличников в подрясниках, впрочем, упражняясь при этом в злословии в отношении этих монастырских отличников. Постники ведь сами по себе – суховатые и неинтересные люди, да ещё и с каким-то высоким мнением о себе, скрываемым за нарочитым дурашливым смирением. Если с блудом монахи подпадают под обет целомудрия, то обета «не есть» никто не даёт, а само постничество оставляет широкий простор для трактовок. Как говорится в одной монастырской байке, однажды монах пришёл к своему духовнику, исповедуя ему у аналоя грех мясоедения, совершённый Великим постом (монахи и иноки мяса не едят, только архиереям можно курицу, отчего её называют «архиерейской птицей»). Но мудрый духовник отвечал кающемуся так: ты мясо-то ешь, главное в пост людей не есть. То есть постничество у современных подвижников не считается основой нравственности. Конечно, в каждом монастыре свой устав, но в целом у монашествующих из-за лишения других человеческих радостей своего рода культ еды – «утешение», как любят говорить за монастырскими стенами. В целом отношение к еде в монашестве более чем терпимое, за исключением некоторых подвижнических островков.
