Во имя этих-то начал они негодовали на перемены, происходившие в разных областях тогдашней жизни. Но их негодование превратилось в ужас и их недовольство перешло в открытую борьбу, когда новые веяния коснулись того, что представлялось самой незыблемой святыней, — порядков богослужения и текста священных книг, когда Никон при помощи киевских монахов и на основании греческих образцов и рукописей начал исправлять испорченные переписчиками богослужебные книги и богослужебные обряды.
Правда, все эти исправления совершенно не касались религиозных догматов; они только восстанавливали первоначальное начертание искаженных переписчиками слов, например, вместо «Исус» восстанавливали правильную форму «Иисус», или отменяли утвердившиеся в русской церкви неправильные обряды вроде употребления при крестном знамении двоеперстия, а не троеперстия, или повторения подряд дважды, а не трижды священного возгласа «аллилуия». Но в глазах стародумов того времени буква писания и обряд церковный составляли самую сущность религии — именно букве и обряду приписывалась таинственная, божественная сила, управляющая судьбою человека. Обсуждая вопрос, как следует говорить в Символе веры «рожденна не сотворенна» или «рожденна, а не сотворена», с частицей «а» или без нее, — ревнители благочестия говорили:
— Нам всем подобает умирати за единый аз. Великая зело сила в сем аз сокровенна.
От правильности буквы и обряда зависит спасение души человека, а правильными могут быть лишь те обряды и книги, которые исстари употреблялись на Руси, ибо одной лишь русской земле дано от Бога хранить истину. Так рассуждали старозаветные люди, и церковная реформа Никона представилась им таким же дьявольским наваждением, как новые костюмы, новые книжки и новые иконы.
Тогда-то началась борьба за старую веру и за старые обычаи. Мы можем сожалеть о тех заблуждениях, о том умственном ослеплении, которыми руководились эти борцы; но мы не может не отдать им дани уважения за проявленное ими нравственное мужество при отстаивании своих, хотя и неосновательных убеждений. А борьба была действительно исполнена мужества. Для многих она окончилась огненною смертью.
Мы всего лучше войдем в самый центр этой борьбы, бросив взгляд на судьбу ее главного вдохновителя. То был протопоп Аввакум, одна из замечательнейших личностей на Руси того времени. Со страстным темпераментом, с огненным словом, с непреклонно суровой, железной волей — Аввакум был прирожденным общественным вождем. Судьбе было угодно поставить его в ряды поборников старины, и он повел дело этой партии со всем пылом своей одаренной натуры.
