Правда, он преследовал и монахов.
Жирных крыс нельзя оставлять в покое, считал барон Теодульф.
Барон Теодульф задирал бородатую голову, его выпуклые глаза стеклянно блестели:
— Клянусь ступней святого Петра, Святая церковь тупа, она заплыла жиром! Проклятые симоньяки, проклятые монахи! Они занимаются только продажей индульгенций! Клянусь божьим гневом, клянусь всем, что видят мои глаза, Господь покарает всех, кто забыл о почтении к небу, к Господу, и к сюзерену!
Пышные рукава, серый кожаный камзол, кожаная куртка, двухцветные штаны, серый плащ с каймой красного цвета — барон Теодульф возвышался над землёй, как конная статуя.
Как громогласная, как гневливая, как тяжёлая, но всегда склонная к движениям конная статуя.
— Клянусь жизнью всех святых, Святая церковь забыла о простых живых душах! Святая римская церковь не глядя торгует индульгенциями налево и направо, проклятые симоньяки! Святая церковь не замечает лживых еретиков! Еретики, как ржавчина, поедают всё, чего хотя бы раз коснулось сомнение! Я, благородный барон Теодульф, лучше накормлю свинью, чем подам ломоть хлеба монаху или тряпичнику. Ты слышишь, тряпичник? Никто не смеет ступить на мою землю без моего ведома. Король — мой сеньор, даже архиепископы являются его вассалами, но даже король не прикажет мне привечать еретиков-тряпичников. Сам папа в этом мне не указ, ты слышишь, еретик?
Барон повернул бородатую голову к привязанному к столбу тряпичнику и лошадь под бароном тревожно дрогнула и, вздохнув, переступила с ноги на ногу. Дружинники за спиной барона точно так же тревожно дрогнули, впрочем, сохранив строй.
Барон Теодульф пронзительно оглядел простолюдинов, согнанных на пустырь под стеной замка.
Схваченный дружинниками катар, привязанный к деревянному столбу, негромко молился.
Простолюдины, опуская головы перед бароном Теодульфом, пугливо жались друг к другу. Им, мужичью, хамью, втайне нравились, наверное, слова тряпичника, ведь тряпичник проповедовал смирение и равенство перед Богом. Так проповедуя, он как бы уравнивал благородных рыцарей и мужичье, но он, барон Теодульф — потомок самого Торквата, а Торкват всегда владел многими землями и многими людьми, как здесь, так и в италийских пределах, лежащих за голубой цепью гор. Он, барон Теодульф, не допустит, чтобы по его землям бродил какой-то грязный тряпичник, приравнивая его к какому-то мужичью, он не допустит, чтобы какой-то грязный тряпичник смущал бедные мозги его бедных простолюдинов. Вот они стоят в башмаках из свиной кожи на деревянных колодках, вот они стоят в рубахах и штанах из грубой шерсти. Он, барон Теодульф, один в ответе за их тёмные души, он даже с легатов, присланных Римом, берёт пошлину за тропы, ведущие через его перевалы!
