- Пап, слушай, может, мы с тобой пойдем погулять?
- Что?
- Пойдем гулять! Мам, можно, мы сходим в парк? Каких-нибудь сорок минут и мы обратно, соскучиться не успеешь! Мам?
Мама мыла посуду, замерла на секунду, но вот продолжила. Шумела вода.
- Да, конечно. Только возвращайтесь быстрее. Помните про лекарства.
- Конечно, мам!
Папа выглядел растерянным. Смотрел то на меня, то на мамину спину. В очередной раз нашел мой взгляд, тепло улыбнулся и подмигнул.
- Идем? - спросил я.
- Идем!
Мы довольно быстро собрались и вышли на улицу, там уже шел дождь.
- Блин, может, вернемся домой?
- Нет, солдат! То, что не убивает, делает нас сильнее! Шагом, марш!
И он огромными шагами потопал по лужам, поднимая фонтаны брызг.
- Вперед!
Сначала было здорово, я смеялся так, что, кажется, даже забыл об утреннем разговоре. Но потом я увидел, что с папой что-то не так. Не знаю, как это правильно объяснить. Это был другой. Тот, что иногда смотрит на меня его глазами. Он говорит какой-то бред про носорогов и огромные грибы, раздевается, орет, бьется головой об стену и не может сориентироваться в пространстве.
- Папа!
Как назло, мы были недалеко от станции метро и папа кинулся именно туда.
- Папа! Стой!
Я еле как догнал его уже на самой платформе (куда смотрят эти идиоты?), догнал, схватил за руку.
- Папа! Посмотри на меня! Папа!
***
Хорошее утро, только-только светает, небо почти голубое. Прохладный легкий ветер, свежо. Ночью был дождь, день обещает быть солнечным. Середина лета. Я только проснулся, еще не ходил в ванную, стою и тру руками глаза, смотрю на папу. Тот сидит на балконе и курит. Нужно идти в ванную, но я боюсь сдвинуться с места. Один шаг, и эта странная, волшебная тишина рухнет, и вернется безумие. Я этого не хочу. Вот, папа докурил, зачем-то посмотрел вниз, обернулся, будто бы ища пепельницу (мама всегда моет ее и убирает с балкона, чтобы та не воняла) и тут заметил меня. Улыбается. Стоит на фоне яркого зеленого ковра крон. Машет рукой, делает шаг вперед и влево и открывает дверь.
- Доброе утро, солдат!
Утро воскресенья, и нам в кои-то веки никуда не нужно. Тяжелые зеленые шторы, которые Светкина мама приволокла из Урумчи, плотно задернуты, и потому невозможно понять, сколько сейчас времени. В доме стоит запах индийских ароматических свечей, на кухне бардак; вчера приезжали Эдик, его девушка, и еще какой-то новый нервный парень: волосы, что твоя солома, тощий, носатый, неуловимо напоминающий Роберто Бениньи. Так я его и назвал про себя. Мы пили пиво и разговаривали. В последнее время Лапша зачастил, и мне не то чтобы неприятно - странно, казалось-то, что университетские помидоры безвозвратно завяли года еще четыре назад.
