– Да-да! – Глаза Лючии лукаво блеснули. – И ты приложилась ножницами к его брюкам?
Шарлотта сделала очередной подкрепляющий глоток. Она сказала Лючии, что проделает несколько дыр на самых интересных местах брюк Дрейка, но теперь не могла думать о брюках без того, чтобы не представлять, как они его обтягивают.
– Нет.
– Какая жалость! – сделала гримасу Лючия. – Я так ждала рассказ о раздевании!
– Лючия!
– Знаешь, я все обдумала. Вряд ли он слишком стар. И ты далеко не стара. А он кажется мужчиной горячим и чувственным.
– Он охотник за приданым, – напомнила Шарлотта. – Ищет невесту побогаче.
– Но я богата опытом.
– Подозреваю, он предпочитает фунты стерлингов.
– Кроме того, я вовсе не желаю выходить за него, – продолжила Лючия. – Только повеселиться с ним. – Она восторженно рассмеялась над своей шуткой.
Шарлотта не встала с постели. Она глубоко дышала, чувствуя, как протестует тело. Борьба со Стюартом возымела свои последствия, и у нее ныло все, особенно руки и спина.
Она мимолетно подумала о ночах, когда выбиралась из окна отцовского дома и бежала по лугу, чтобы побыть с человеком, которого, как думала, любила. Тогда она оставалась с ним на всю ночь, прокрадывалась в дом как раз перед рассветом и все же проводила весь день на ногах, словно ночь мирно проспала в постели. Теперь же не могла встать, хотя, судя по времени, проспала несколько часов. Должно быть, она стареет. Либо это, либо любовные наваждения сильнее, чем неограниченное количество крепкого кофе.
– Если повезет, он скоро уедет, – заметила Шарлотта, надевая халат. Еще немного, и суставы затрещат. Она решила, что ей необходима горячая ванна, и позвонила горничной.
Лючия мечтательно вздохнула:
– Ну, хорошо. Тебя не было целую вечность. Я заснула в ожидании твоего возвращения.
– А Сьюзен?
– Нет, – покачала головой подруга. – Она ни разу не проснулась. И не разговаривала со мной. Я ничего ей не сделала, и все же она задирает нос при виде меня. Будь она моим ребенком, я задала бы ей порку за дерзость.
– Пожалуйста, только не говори о порках, – попросила Шарлотта, осторожно опускаясь на табурет перед туалетным столиком. Ее волосы были растрепаны и стояли дыбом, как у дикарки. Она подняла щетку и принялась за работу, морщась, когда поднимала руки над головой.
– Сьюзен все еще скорбит по отцу и привыкает к жизни со мной. Ей очень тяжело пришлось.
Лючия фыркнула, но оставила тему.
– Значит, ты получила ожерелье. Он уедет из города, так что с ним покончено, верно?
